Дом. Русская деревня

О себе
Я хотела бы в осень родиться,
Чтоб в неистовый трепет листвы,
Окрестившись, снежинкой умыться
С пожелтевших ладоней травы…
И склонилась бы тихо рябина,
Нарекая в начале зимы
Меня именем Екатерина,
Его силу давая взаймы.
Но весна перепутала, рьяно
Протолкнув меня в жизнь, как росток!
И звенящее имя Ульяна *
Опустила пчелой на цветок.
________________
* 7 декабря — именины Екатерины,
17 марта — мой день рождения,
17 марта — именины Ульяны.

2008–2009


Утро
Ветви яблони склонились до земли —
спеют яблоки в саду монастыря.
В огородах георгины зацвели
с ночи августа на утро сентября.
Тишина, туман, и в небе высоко
тают звезды в первых солнечных лучах.
В ведрах пенится парное молоко.
И трещат дрова в растопленных печах.
И по улицам проходит до зари
Пастушок с буханкой хлеба и хлыстом.
Он хозяйкам ничего не говорит,
а стучится лишь в калитки каблуком.
И уходит тихо стадо за село…
на поля, где отцветает зверобой.
А над полем снова утро расцвело.
И стрижи кружатся в выси голубой.

Август — сентябрь 2013 года

Бабушка
Бабушка чистит рыбу, бьет чешуей о пень.
Вдаль уплывает тихо долгий июльский день.
Бабушка шутит горько, видно, мол, нужно так…
В сети попал Господни дедушка твой, рыбак.
Вечер дремотой полон, смотрит как будто вслед.
Минуло незаметно двадцать далеких лет.
Сколько же боли, сколько? Только в лучистый плес
Память уж не выносит запах его волос.
Голос его забылся, тяжесть любимых рук…
Бабушка чистит рыбу — в белых чешуйках луг.

2010

Река
Река полна.
Вода доходит до помостов.
И лодок ряд притихших недвижим.
И рыбаки, задумчиво-неброски,
Застыли изваянием живым.
И у воды, светящейся зеленым,
Перемежая листья камыша,
Желтеют ирисы. И с колокольным звоном
Взлетает чайка не спеша.
Река-кормилица.
В сарае рыбу вялят.
И чинят сети, и поет баян.
И на прохожих зубы скалит
На цепь посаженный Полкан.

Июнь 2012 года

Вытие *
Осень струится в воздухе пряном
белым дымком. Затоплена баня.
Слышится осень в хрипе баянном…
В свадебной песне, как яркие ткани
в лавке торговой, пестрят голосами
бабы и девки. В сумерках ранних
окает осень любви словесами.
Светится зыбко за улицей где-то,
рдеется солнце, нисходит домами.
Словно крадется, уходит за светом
полем и яблоневыми садами
детство. Сегодня во сне мне явилась
бабушка в чистой крахмальной сорочке.
Утром видение это забылось.
Катится осень криком сорочьим
по небу, как колесница Даждьбога.
Ночь наступает, а следом метели
выбелят начисто снегом дорогу,
белые простыни в доме постелют.

* Вытие — свадебный обряд, ритуальный плач. Происходит на
половине невесты. Цель его — показать, что в доме у родите-
лей девушке жилось хорошо, но теперь приходится уходить.
Невеста прощалась с родителями, подругами, волей (Википе-
дия).

2011

Пасека
Пасекой красен сад.
Клевера запах сладок.
Эти покой и лад
Будут душе отрадой.
Белые стены хат,
Крыты соломой крыши.
Дядька мой бородат,
К пасеке с трубкой вышел.
Сядет поодаль, дым
Выпустит, затянувшись,
Вспомнит, как молодым
Так же сидел, вернувшись
с фронта.
Ну а сестра —
Бойкая, страсть, девица,
Даром ли что шустра —
Меду дала напиться.
Только закончил пить,
Бросилась тут на шею…
Пасеку сохранить,
Думал он, не сумеют.
Так и осталось вот,
Что начинали деды.
Чей же теперь черед
Взяться за это дело?
Как говорят в селе,
К доброй душе привьется, —
Даже чужой пчеле
Место в дому найдется.

2010

Похороны
Небеса святые, грозные
Смотрят вечером в окно.
Эта девочка серьезная
Говорит все об одном.
Ни слезинки, ни кровиночки —
Словно кружево бела.
Руки — тонкие былиночки —
Под передник убрала,
тишину зажав иконную,
Глянет, тихая, в окно.
А сестра заупокойную
Шепчет, как заведено.

2010

У подножия зимы
Кто ты, вышедший из тьмы
за дорогой у села?
Даль была светлым-светла
у подножия зимы.
Снег ложился у ворот,
след поземка укрывала,
одиночество устало,
хоть любви невпроворот.
Где ты бродишь? Только тень
фонаря земле кивает,
что-то в сердце убывает
незаметно, как и день.
Полустанок. Полусон —
бело-серая картина.
Снится едкий запах дыма
и созвездия погон.
Холод будит, и впотьмах
семимильными шагами
снег навстречу мне шагает.
Наконец пришла зима.

2011

Снится запах
Снится приторный запах опилок сырых
на подтаявшем влажном пригорке.
Память с детства хранила в своих кладовых,
а проснешься — становится горько.
Нет ни дома того, ни бревенчатых стен
покосившегося сарая.
Безвозвратно ушли времена перемен
деревенского этого рая.
Разлюбить невозможно и страшно терять.
С каждым годом стираются лица.
Остается одно — иногда вспоминать.
Или ждать, что однажды приснится.

2011

Лихолесье
Лихолесье: коряги, мхи.
Топь болотная — вязкий морок.
Дни осенние вновь тихи.
Первый снег закружится скоро.
Подо льдом застывает топь,
Ряска бурая леденеет.
И чернеет за полем копь,
В ранних сумерках каменея.
Дома вновь затопили печь,
Дым рывками летит и тает.
Словно чья-то чужая речь,
Крик вороний с полей взлетает.
И кружится до самой тьмы,
И стихает в ночи устало…
Не дождавшись в саду зимы,
С ветки яблоко вдруг упало.

2010

Молитва матери
Дитятко, как тебе там в небесах?
Мягки ли Божьи постели?
Сладко ли спится, когда на руках
не отнесу к колыбели?
Кто тебе вечером тихо поет?
Кто приласкает спросонок?
Кто поспешит, когда мать позовет
ночью, проснувшись, ребенок?
Перед иконою я до зари,
как в забытьи, повторяю:
«Матушка, милая, в руки твои
Чадо свое доверяю…»

2009

Я
Я — дом.
Я — стены прочные его.
Проложенное мхом бревно. Я пахну
можжевельником и молоком.
Я — дом.
Я — чистое стекло. И белоснежный тюль.
И желтых прутьев веник. Ведро брусники,
дым, натопленная печь.
Я — печь.
Я — камень теплый и живой.
Я — пламя, я — затвор, и я — зола.
Тепло, живущее внутри. Уют и хлеб.
Я — хлеб, я — тесто, я — квашня. Я — руки
трудолюбия, что ставят его в печь.
Я — трудолюбие. Я — мать.
Земля, река и солнце — я.
Я — рожь, зерно.
Жара и холод.
Дождь и снег.
Рассвет, рождение зари, любви, сплетенной
из венков, цветов и яблок в осени руках.
Я — осень. Я — засохшая листва. Пчела —
хозяйка сот.
И соты желтые, и мед.
Я — мед, пшеница. Я — пирог. Я — праздник
урожая. Я — костер. И ночь, и звезды, и туман.
И росы первые.
Начало и конец. Природный цикл.
Я — август. Я — знание. Листы старинных книг
и пыль над этими листами. Я — мудрость слова
и письма.
Я — Библос*. Буква — я.
Записанные в книгах торжества и войны, и
погибшие цари, и памятники этим же царям.
История, наука — это я.
Я — символ, иероглиф. Я — фрагмент, я —
свастика, я — знак.
Я — основание всему. Я — жизнь. Я — смерть.
Я — смысл бытия. Я — воздух. Я — трава. И я —
песок.
Я — море. Я — вселенная.
Я — Бог.

* Библос (Biblos) — книга (греч.).

16 августа 2002 года

Слива
Наполнен сад смешеньем голосов.
В корзины сняты сливы и слова.
Трудолюбивый вьется караван
Плоды измерить правдою весов.
В тени деревьев, средь цветов и пчел,
Блестящим соком намочив рукав,
Я исполняю праведный устав,
Кидая сливы спелые в котел.
Кружится пар под солнечным лучом,
Молитва небу — мой Медовый Спас,
Пока огонь заветный не угас,
К ночному бденью мягко увлечен.
Счастливый день, пропитанный трудом.
В нем плоть плода определяет суть.
И каждый верит в свой нехитрый путь,
Неся корзины в сумеречный дом.

2010

В декабре
Лисий след приметишь у дороги —
тут мелькает по оврагу за кустами.
От прогулки долгой стынут ноги.
Все нехожеными хочется местами
побродить, забыться, заглядеться…
За селом белеют огороды.
Колосок последний смотрит в сердце,
словно видит все печали и невзгоды.
Годы выйдут, время стает. Колоситься
будет новое, но все-таки чужое.
Может статься, к новой жизни возродится
то, что бедностью изъето и тоскою…
У калитки черноплодная рябина
клонит ветви забеленные, встречает.
Вдовья ягода. Из черной стала синей.
Ветер гроздь отяжелевшую качает.

2011

Август милый
Пахнет осенью. Август, милый,
Сколько звезд ты мне принес?
Я рассыплю их по могилам,
Старый вновь обходя погост.
Будет утро, ах, Август, знала…
За полями уж даль светла…
Я минуты, как дни, считала,
Не бранила и все ждала.
Разрывается! Что ты, что ты,
Может кто-то заметить боль.
Коль теперь отпирать ворота,
Ну тогда уже не неволь.
Все снесла бы и все забыла,
Что не по сердцу было мне…
За один поцелуй, мой милый,
В предрассветном некрепком сне.

2011

Дождь идет
Дождь идет, но нет успокоенья,
утомилась засухой душа —
паутинка в солнечном сплетенье,
не смахни, касаясь чуть дыша.
А ступеньки вымыты водою.
Дождь уходит с нашего крыльца.
На веранду двери приоткрою,
но в тумане не видать конца
огорода, где цветет калина
и пустует в зарослях гнездо...
Здесь туман мне выбелит седины.
И морщина ляжет бороздой.
Вот уж дождь уходит за ворота.
Не пойду сегодня провожать.
В тихом доме есть еще заботы —
печь топить и тесто зачинать.

25 мая 2013 года

Седое утро средней полосы
Седое утро средней полосы
Туманом вновь умоется спросонок.
Уж принят постриг лезвием косы,
И ждать весну родился жеребенок.

2008

Я кормлю с ладони лошадь
Я кормлю с ладони лошадь хлебом,
Нежно глажу гриву вороную.
Кто родился под печальным небом,
Не найдет судьбу себе другую.
Луговые травы пахнут медом,
Ветер подол юбки раздувает.
Жизни реку перейти бы бродом.
Только здесь никто не угадает.
Лошади взгляд добрый и печальный,
Хлеб жует и встряхивает гривой.
Я дарю прощенье на прощанье.
Ведь когда-то буду я счастливой?

2001

Дождь
Дождь! Застучал по подоконнику,
Зазвенел по чистому стеклу.
Суеверье, верно, но по соннику
Дождь такой всегда к теплу.
И земля, опять наполнясь радостью,
Поднялась, как тесто на пирог,
Преет миг, нектарной полон сладостью,
Я сажусь у дома на порог…
Выбираем мы из жизни случаи,
Собираем счастье день за днем.
И теперь, к словам прибавя лучшее,
Я кусаю яблоко с дождем.

2000

Липа
Жалко стало, шепот — не буди.
А сама в бездействии немею.
Липа перецветшая гудит
Ульем медоносным на аллее.
Я симптомы эти узнаю.
Не соврет растресканная рама,
ягоды в земле перегниют,
с грядки не обобранные мамой.
Петушиным криком разделен
день на время праздности и жатвы.
Я переболею, только дом
не простит несбывшиеся клятвы.
Горько. Словно запах хризантем
вдруг взлетел до заморозков гожий.
— Дай мне, Боже, не узнать дилемм, —
я шепчу у вешалки в прихожей.

Июль 2015 года

Молитва о доме
Пусть станет хлебом этот хлеб и домом этот дом.
Воспоминанья тяжелы, я говорю с трудом…
Есть лето, осень и зима, за строчкою строка.
Есть те, кого уж больше нет, в твоей руке рука
моя. И в доме тишина, сугробы за окном.
И я молюсь за этот снег, за этот хлеб и дом,
за тех, кто на руках держал, за каждый день и час,
за то, что каждый отдавал себя, чтоб сделать «нас».
За бескорыстный труд, за боль, за ночи все без сна.
За то, что рядом, здесь и тут, где дом и тишина.
За ту любовь, за страсть и пыл, за веру и приют,
что дали жизнь. И вместе с ней теперь во мне живут.
Пусть будет хлебом этот хлеб, а домом этот дом,
Покуда в памяти встает мой снег с моим окном.
Пока я вижу их глаза и чувствую тепло.
Пока снегами многих лет еще не занесло
любовь ко всем, о ком молюсь я в снежной тишине.
И в каждой букве этой — пусть… и в жизни, и во сне.

2011