Сказка о Иване-царевиче и сером волке часть 2

ВСТУПЛЕНИЕ

Все читали вы, ребята,
Сказку старую когда-то
Про царевича Ивана,
Сына младшего Салтана,
Как его в страну не нашу
За жар-птицею папаша
На какой-то ляд послал,
Как его коня задрал
Серый волк за ради пищи.
Только после у волчищи
Совесть вдруг, скажи на милость,
В организме пробудилась,
Ване стал он помогать
И помог ему достать
И искомую жар-птицу,
И коня, и царь-девицу.
После многих приключений,
Волк из самой смертной тени
Ваню нашего извлек
И, исполнив дружбы долг,
Серый волк в леса умчался.
А Иван домой подался,
Братовьям лихим предстал,
Их до смерти напугал –
Те его почли в волненьи
Настоящим привиденьем
И покаялись вдвоем
Перед батюшкой-царём.
Ни Татищев, ни Барков,
Карамзин иль Соловьёв,
Что с Иваном было дале
Ничего не рассказали,
Почему-то лишь в Дербенте,
В очень старом документе
Отыскал я продолженье
Про Ивана приключенья,
Что случились после, как
Он вступил в законный брак
С знаменитой царь-девицей,
Как там всё у них сложится,
Захотите коль узнать,
Я могу и рассказать.

ГЛАВА 1

Что ж, начну, благословясь:
Русский царь, Великий князь
Повелел, чтоб убрались
В ссылку Дмитрий и Борис.
И опальные они
Проводили в ссылке дни.
Стража, что их охраняла,
Им не очень докучала
И про исправленья путь
Не решалась намекнуть
Родовитым поселенцам.
Братья ж били иноверцев,
Строганину, воблу ели,
Да валялись на постели.
Самогон из мухоморов
Пили с скуки до запоров,
И другого наши братья
Не нашли себе занятья.
Так они вдвоем скучали,
А чрез год-другой сбежали,
Обманув хмельную стражу,
Взяв лишь малую поклажу.
А направились ребята
В царство недруга Долмата,
Чтоб узнал из их рассказов
Про Ивановы проказы.

Вот уже дворец Долмата,
Только строгие солдаты
Не пускают во дворец –
Отдыхает царь-отец.
Братья войнам говорят:
Не зовёте коль царя,
Так слугу царёва можно?
Отвечают: то не сложно.
Скоро вышел господин -
Вял, плешив, кусты седин
Прорастают над ушами,
Говорит он: перед вами
Гувернер – гарант покоя,
Что вы прётесь сразу двое?
Царь изволит отдыхать
И не хочет принимать.
Братья быстро отвечают,
Что про отдых царский знают,
- Ты скажи ему, гаранта,
Два полит мол эмигранта
Бить челом царю хотят,
Что они де прояснят
Многи царевы печали,
Их причины и детали,
И какой на свете гад,
В тех причинах виноват.


Весть услышав от гостей,
Побежал к царю лакей.
Царь оставил отдыхать
И велел братьёв позвать.
Те к царю тот час явились,
В пояс низко поклонились,
Говорят царю они:
- Мы Салтановы сыны,
Царь Салтан сослал нас с пьяна
Из-за младшего братана,
Что пред ним нас оболгал,
И батяня осерчал,
Да к чухонцам нас загнул,
Да приставил караул…
Говорит, зевнув Долмат:
- Мне на чёрта этот брат?
И какого, кстати, фига,
Слушать мне про те интриги?

Братья чуточку вспотели,
Но собою овладели:
- Государь, имей терпенье,
Помнишь, как-то в воскресенье,
Променял при свете дня
Ты жар-птицу на коня?
- Это будет мной забыто,
Говорит Долмат сердито,
Когда жизнь моя пройдёт!
Кто же знал, какой урод
Этот конь с златою гривой,
С виду гладкий и красивый?
А на деле то ведьмак
Оказался, вот ведь как!
Ох, тогда я испугался,
Долго после заикался,
Целый год потом хворал,
Как с чудовища упал,
До сих пор ползут мурашки…
- А виновен-то Ивашка!
Братья честно говорят,
Он подвёл тебя, Долмат!
Он коня себе забрал,
А к тебе он, царь, послал
Волка Серого в замену.
- Я ж его через колено!
Заорал взбешённый царь.
Ах, мошенник он и тварь!
Я Ивашке не спущу
И клянусь, что отомщу
За поруганную честь!
- Мы твою облегчим месть,
Братья бодро говорят,
Собирай скорее рать.
Войско мы по тайным тропам
Проведём через Европу
Прямо в наш престольный град,
Когда в нём все люди спят.
Войско в город заведём
И легко дворец займём.
Забирай тогда Ванюшку
Хоть на казнь, хоть на пирушку,
Да и батюшку Салтана -
Полоумного тирана,
Можешь сразу удавить,
Иль в тюрягу засадить.

ГЛАВА 2

Вот заветными тропами,
Звёздно-тихими ночами.
По рубежным воеводствам
Рать Долматова крадётся.
Злобной завистью горя,
Дети русского царя
В отчий край врага ведут,
Встречи с родичами ждут.
Подошли полки к столице,
Тишина, туман клубится,
Русь беспечно почивает,
Звёзды на небе блистают,
А врагов железный сброд
Притаился у ворот.
Братья у ворот снуют,
Сапогами в створки бьют.
Страж воротный вопрошает:
- Это кто там спать мешает?
Что за поздний там артист?
- Принцы Дмитрий и Борис,
Отвечают братья дружно,
До царя нам дюже нужно!
- Утра ждите, говорит
Им воротный инвалид
Дмитрий крикнул: - Эй, скотина,
Чую, что почешешь спину,
Ты от царских батогов,
Поднимай скорей засов!
И Борис кричит: босота,
Ждать не больно нам охота,
Опоздаем коль к царю,
Лично, сука, запорю
Я тебя за промедленье!
Отопрёшь и на колени!

Караульный растерялся,
За запор рукою взялся
И ворота отомкнул…
Раздался железный гул,
Распахнулися ворота,
И Долматова пехота
Вмиг вломилась в стольный град,
И начался сущий ад:
Вопли, лязг, набат гремит,
Войско как река шумит,
Разливается по граду,
Два изменника и гада
Ко дворцу полки ведут
И народ смятенный бьют.
Царский терем окружают,
Двери в щепки разбивают
И врываются солдаты
Прямо в царские палаты.
Ваня, отроки и слуги,
Не успев надеть кольчуги,
Со стальной сцепилась сворой,
Держат в узких коридорах
Страшный вражеский напор,
Бьют противника в упор.
Часть дружины наконец,
Тут пробилась во дворец,
Помощь вроде подошла,
Но врагам-то нет числа.
Сеча яростно кипит,
Уж везде булат звенит,
Всё противник прибывает,
Окна, двери вышибает,
Ломит враг со всех сторон,
Невзирая на урон,
Бьются с яростью во взорах,
В пышных залах, в коридорах
Озверевшие полки,
Хищно лязгают клинки
О железные кольчуги,
Бьют со звоном друг о друга,
Сыплют искрами вокруг,
Рубят ноги, кости рук,
Рассекает с жутким треском,
Как гнилую занавеску,
Животы лихой клинок,
И кишечника клубок
Извергаясь, словно лава,
На пол плюхнется кроваво,
Распускаясь по паркету,
Шевелясь как змей при этом,
В нем, запутавшись ногой,
Кто-то падает порой.
Дух защитников слабеет,
И шеренги их редеют,
Нет уже былой отваги,
Отступают бедолаги,
Кто-то воет уж от страха,
И ложится как на плаху,
Кто оружие бросает
И руками закрывает
С воплем голову свою.
Кто израненный в бою,
С хрипом навзничь повалился,
Кто в глухую щель забился,
О присяге позабыв,
Честь солдата уронив.

Вот уже наш царский сын,
Бьётся с ворогом один,
Те его как вал теснят,
Поддаётся он назад,
Ваню давят, окружают,
Вот оружье выбивают,
Словно черною волной,
Навалилися толпой,
Вяжут руки, валят с ног
И волочат как кулёк.
На дворе его бросают,
Тут Долмат на двор въезжает,
Подбоченившись глядит
Он с коня на Ванин вид,
Говорит ему: - Послушай,
Со свиданьицем, Ванюша!
Ты, наверно, чай заждался?
Я тебе не вспоминался?
Верно, часто думал, брат,
Как мол там живёт Долмат?
Как в дали он без меня,
Без жар-птицы, без коня,
Без жены с красивым станом?
Ты ж таким меня болваном
Пред народом показал.
Я ведь чуть не потерял
От стыда тогда корону!
Да, немалого урону,
Ты мне стоил, молодец,
Разочтёмся, наконец.
Выбирай: башку отсечь,
Иль в огонь тебя и сжечь?
Пораскинь Иван умишкой:
Может, выберешь дровишки?
Сквозняком от стали ж веет,
А они тебя согреют,
Что поделаешь? Судьба!
Или хочешь два столба,
С перекладинкой дубовой,
Да веревочкой пеньковой,
Чтоб повиснуть высоко,
Видно будет далеко,
Аж до самого Тамбова?!
Или лучше кол сосновый?
Мы его и завострим,
Гладко шкуркой обдадим,
Да на кол тебя посадим,
И как это дело сладим,
На колу, Иван, заметь,
То-то весело сидеть!
То-то ты поегозишь.
Да с людьми поговоришь!

На земле Иван лежал,
Ничего не отвечал.
Усмехается Долмат,
Не сводя с Ивана взгляд:
- Что лежишь здесь, будто пьянь?
Ты пока подумай, Вань.
Время есть для размышленья,
А в условьях заключенья,
Мысль в башку всегда придёт,
Через день иль через год.
А теперь, прости, дела,
Стёр бы, что ли кровь с чела,
Право: выглядишь ты худо,
Ну и отдохни покуда,
Спрячьте парня в каземат!
С новосельем тебя, брат.

Ваню вновь как куль берут
И в подвалы волокут.
В каземат его бросают,
Двери крепко запирают.
Озирается Иван:
Стены влажные, топчан,
Табуретка на трех ножках.
Да под потолком окошко…
Больше нет для зренья пищи,
Очень скромное жилище,
Где возможно жизни сей,
Проведёт остаток дней.

ГЛАВА 3

Вот мотает Ваня срок
И свой каменный мешок
Потихоньку обживает
И к режиму привыкает.
Сильно мучает его,
Что не знает ничего,
Что на воле происходит.
Он с окошка глаз не сводит,
С Богом, с небом говорит,
Только старый Бог молчит.
С неба дождь порой польёт,
Но Иван не разберёт,
Что ему тот дождь сулит?
И о чем он шелестит?

Дни слагаются в недели,
Вот недели пролетели,
Месяца бегут и вот
Скоро будет ровно год,
Как царевич в каземате,
Нет ему вестей о бате,
О красавице жене,
О событиях в стране.
Стража с Ванею ни слова,
Ни насрать, и ни здорова,
Молча пищу принесут,
Из параши отольют,
Да гремят в замках ключами,
- Что такое, парни с вами?
Что вы квёлые такие?
Али вы глухонемые?
К ним царевич приставал,
Взятку им он предлагал,
Угрожал им и ругался,
Умолял и издевался,
И хитрил, и «гнал пургу»,
Только стража ни гу-гу.

Как-то Ваня тосковал,
Под окошечком стоял,
А печаль теснила грудь,
Было видно неба чуть,
Да какой-то тучки край,
Ваня думал: скоро май…
Где теперь моя жена?
На дворе уже весна,
На полях утихли вьюги,
Возвратились птицы с юга,
Снег растаял уж, поди,
На земной уже груди,
На ветвях набухли почки
И поспели чьи-то дочки,
Мамки им из теремов
Смотрят, верно, женихов…
Только я как идиот
В тесной камере запёрт –
Удался их подлый путч!
Редко-редко солнца луч
Сквозь решётку проберётся
И моей щеки коснётся,
Отодвинув хлад и вонь,
Точно матушки ладонь.
Долго ль мне еще томиться,
О спасении молиться?
Лютой казни долго ль ждать?
И о днях былых вздыхать?
Может, стеклышком махнуть,
Да по вене резануть
Локтевой или яремной,
Сократить чтоб срок тюремный,
Лютой казни избежать
И жену не вспоминать?

Тут Ивана размышленья
Прерывает появленье
Хмурой стражи у дверей,
Те заносят поскорей
Жбан с баландой в узилище,
Чтоб вкусить тюремной пищи
Мог опальный наш Иван,
Жри, мол, вот тебе, пацан,
Хлеба чёрствого кусок,
Старый плавленый сырок,
Пол-стакана скверной водки,
Да тюремную похлебку.
Водку Ваня проглотил,
И сырочком закусил,
Пред баландой он сидит,
Хлеб, задумавшись, крошит.
Только пурх, через окошко,
Вдруг пикирует на  крошки
Пара-тройка воробьёв,
Шустрых, серых молодцов.
Как стариннейшим друзьям,
Рад Иван был воробьям,
И весь хлеб им искрошил,
Хлеб склевав, его спросил
Самый бойкий воробьишка:
- Благодарствуем, парнишка,
Что так щедро с нашей шайкой
Поделился скудной пайкой.
Чем тебя благодарить?
Или курево добыть,
Или ширево какое,
Чтобы справиться с тоскою?

Отвечает наш Ванюша:
- Как вы мне согрели душу
Птички милые мои!
Бог вас всех благослови.
Я хотя в тюряге маюсь,
Не курю и не ширяюсь.
Вот когда бы ты, пичуга,
Моему сумел бы другу
Волку Серому опять
От меня бы весть подать,
Что дела мои хреновы,
Что сижу я под засовом,
Что коль волк мне не поможет,
То меня здесь уничтожит
Очень скоро царь Долмат,
И что всё, чем  был богат,
Уж забрал Долмат счастливый -
И коня с златою гривой,
И жар-птицу, и жену,
Да и всю мою страну.

Воробьишка отвечал:
- Хлеб я твой, Иван, склевал.
Вижу: вовсе не задаром,
Коли мне теперь к волчаре
Чуть не в пасть за крошки лезть,
Где искать его? Бог весть.
Лес-то эвон ведь, без края,
Ну да раз судьба такая,
Отыщу я волка там
И, что надо, передам.

Воробей скакнул к окну
И умчался в вышину,
Улетел к угрюмым тучам,
За поля, к лесам дремучим,
Где по слухам были вроде
Волка Серого угодья.
Прилетев в заветный лес,
Воробей под куст залез,
Там козявочек наелся,
Подкрепившись, огляделся,
Незнакомы ведь леса,
Слышит птичьи голоса…
Голоса-то все какие,
Что-то шибко молодые,
Будто чуть на свет явились,
Из яйца освободились,
Не чирикать же с птенцами,
Чтоб разжиться новостями?
Надо ж с жизнию помятых,
Боле опытных пернатых.
Слышит он, в лесу зелёном
Кто чирикнул баритоном.
Догадался воробьишка
Здесь практическим умишком –
Подходящий это птах,
Поболтать о новостях.
И по птичьему закону,
Сев поближе к баритону,
Речь заводит воробей
Про погоду, про зверей,
Про коварство местных кошек
И про урожай на мошек.
Опосля приветных слов,
Переходит на волков:
Что, мол, парень я не местный,
Слышал: волк живёт известный,
Где-то в вашей стороне?
Обещал, мол, я жене
Рассказать о нем, браток,
Не подскажешь ль адресок?

Баритон не стал чиниться,
С ближним рад всегда делиться
Новостьми пернатый род,
Сообщил, где волк живёт.
Воробьишка попрощался
И по адресу умчался,
Быстро волка отыскал
И ему всё передал
Про Ивановы несчастья.
Вывалив язык из пасти,
Воробьишке волк внимал,
- Что ж, спасибо, - он сказал, -
Коль какие супостаты
Пригрозят тебе когда-то,
Иль наедут на тебя,
Ты скажи им про меня,
Чтобы в ихний ум влетело,
С кем иметь придётся дело.

Воробей в ответ: - Не бойся,
За меня не беспокойся,
Если что, так я в бою
Тварь любую исклюю
В решето, кто б ни был он,
Хоть тигрица, хоть дракон!

- Извини, пернатый друг,
Вижу: ты башибузук,
Что к тебе опасно лезть,
Коль твоя задета честь.
Что ж, тогда прощай, дружище,
Впредь удачи, вдоволь пищи,
Да здоровеньких птенцов!
- Ну, и ты бывай, здоров! –
Отвечает воробей
И исчез среди ветвей.
Ну а волк с женой простился,
В путь-дорогу вновь пустился,
Выручать скорей дружбана,
Цесаревича Ивана.

ГЛАВА 4

Скоро волк уж был в столице
И добравшись до темницы,
Оземь, грянув как граната,
Превращается в Долмата.
И спокойно как на пляже,
Он проходит мимо стражи
И спускается в подвал.
К казематам пошагал
Длинным мрачным коридором,
Все решетки и запоры
Перед ним отворены,
В карауле пацаны
Салютуют алебардой,
За спиною пряча нарды.
Вот и камера Ивана.
- Ну-ка, выведи смутьяна,
Изрекает Лжедолмат,
Забираю нынче, брат,
Я колодника с собою.
- Он не дружит с головою,
Страж тюремный отвечал,
Очень буен Ванька стал,
В вечеру на дверь бросался,
Табуретом в нас кидался.
Не прикажет ли Долмат
Привести пяток солдат?
Лжедолмат на речи эти
Так тюремщику ответил:
- Ты служивый, службу знай,
И царю не задавай
Неуместные вопросы,
Ты поставлен здесь барбосом,
Чтоб не лаять, а стеречь,
Чтобы зек не смог утечь
От такого вот болвана.
Выводи, давай Ивана!
Исполняй, столбом не стой,
А иначе с головой,
Коль не выполнишь приказ,
Распростишься через час!

Страж тюремный побледнел,
Крупной рысью полетел
И давай греметь ключами
Перед крепкими дверями.
Руки так дрожат, играют,
Что не сразу попадают
В свою скважину ключи.
Запах слышится мочи,
Что стекает по штанине,
Сердце лупит по грудине
Как отбойный молоток.
Впрочем, щёлкает замок,
И выводит покаянно
Изумлённого Ивана
Страж фальшивому царю,
Тот ему: благодарю,
С головой пока бывай,
А порты  уж поменяй…
Ты, царевич, подь за мною,
Да не бойся, не урою.

Ваня плечиком пожал,
За Долматом пошагал
Из печальных казематов,
От тюремных суррогатов.
Шел по длинным коридорам
К кислороду, звёздным хорам.
- Если, - думает Иван, -
Щас сложу я свой кочан,
То минуточку одну
Свежий воздух хоть глотну,
Полюбуюсь небесами,
Попрощаюсь со звездами,
Попрощаюсь и с Луной,
И с родною стороной.

А Долмат идёт куда-то,
Честь дают ему солдаты
В пол стуча тупым концом
Алебардой иль копьём.
Вот на улицу выходят,
С неба Ваня глаз не сводит,
Облаков он видит флот
По своим делам плывёт,
Звёзды вертят кутерьму,
Равнодушные к нему
И ко всем его невзгодам.
К ограниченным свободам
И к его тоске-печали,
И к любви, что отобрали
У царевича враги.
Святый Боже, помоги!
Шепчет Ваня, сатанея,
Вот она, Долмата шея,
Щас её рукой схвачу
Да и на бок сворочу,
Пока стража не прибудет,
Ну а там уж – будь что будет,
Но свое получит гад!
Обернулся вдруг Долмат,
На Ивана как свечами,
Смотрит жёлтыми глазами,
Чары вид его меняют:
Щёки шерстью обрастают,
Губ раздвинулась черта,
Из ощеренного рта
Под Луной клыки сверкнули,
Спину будто изогнули,
Когти в пальцах проросли,
Руки стали до земли…
Догадался тут Иван:
Так ведь это мой братан!
Да не уж-то? Точно - он.
Ну, теперь уж я спасён.
Волка Ваня обнимает,
Морду к сердцу прижимает,
- До чего ж тебе я рад, -
Говорит он, - серый брат!
Помнишь, как в лесах блуждали,
Как жар-птицу добывали,
Царь-девицу и коня?
- Ваня, слушай-ка меня,
Волк сердито отвечает,
Всяк на нашем месте знает,
Не досуг нам щас трепаться
И былому предаваться,
Мемуары вспоминать,
Ноги в руки и бежать -
Вот что нам необходимо.
Ты садись сейчас, родимый,
Мне на спину, да и в путь,
Пока брюхо нам иль грудь
Не проткнули протазаном,
Подадимся в партизаны.

ГЛАВА 5

Вот Иван-царевич с волком
Из столицы втихомолку
Осторожно удалились
И в лесу затихарились.
Там спросил Иван совет:
Как исправить столько бед?
Как вернуть Салтану царство?
Как изгнать из государства
Все враждебные полки,
А Долмата б на штыки?
Как у царственного члена
Им извлечь жену из плена?
Волк, задумавшись, молчал,
Наконец, вздохнув, сказал:
- Можно планы городить,
Как Долмата победить,
Но пока владеет он
И жар-птицей и конём,
Нам не взять Долмата в клещи,
То магические вещи,
С ними он силён как черт,
Нам не взять его на понт,
Ни коварством и не силой,
И не жалостью сопливой
Нам его не одолеть,
Но, лишившись их, заметь –
Станет он куда слабее
И тогда чей меч острее
Можно будет и сравнить,
Кому быть или не быть.

Вдруг какой-то звук случился,
Серый волк насторожился,
А Иван привстал в тревоге,
- Кто-то едет по дороге, -
Волк Ивану говорит, -
Странно пахнет индивид,
Амброй пахнет и маслиной
И неведомой скотиной,
Глянем, что за обормот
По земным путям идёт?

ГЛАВА 6

Вот друзья с великим тактом
Приближаются  ко тракту,
Видят странную картину:
Прёт какая-то скотина,
На спине её горбы,
Чернокожие рабы
Под уздцы скота ведут,
Страшные как Божий суд.
Меж горбов у той скотины
Пожилой сидит мужчина,
С бородой как пена белой,
Сам солидный и дебелый,
На башке его тюрбан
Преогромный как Монблан,
На тюрбане украшенья –
Драгоценные каменья,
Как рубиновые капли,
И перо от серой цапли.
Из парчи на нём халат,
На руках его звенят
Драгоценные браслеты,
А на шее амулеты.

Наш царевич молвил: Блин!
Это что ж за господин?
Хоть сейчас шутом на площадь,
Да и что под ним за лошадь?
Я такой не видел тут.
Волк сказал: под ним верблюд –
Азиатская скотина,
А солидный тот мужчина
То ли турок, толь татарин,
Явно он магометанин,
И чего же сей тюрбан
Позабыл у россиян?
Здесь он явно не случайно,
Чую, здесь какая тайна,
А давай-ка мы его
Спросим, Ваня, самого?
Слуги вряд ли помешают,
На востоке уважают
Только силу, да нахрап:
- Ну-ка, хенде хох, араб!
Заплатил ли ты налоги? -
Волк с рычаньем на дорогу
Прыгнул в миг, зубами щёлк,
Азиат в халате взмок,
Побледнел и изумился,
Да с верблюда повалился.
А рабы узду бросают,
Быстро пятками сверкают,
С криком горестным «Алла!»
Скрылись с глаз и все дела.
Лишь верблюд не удивился
И слюной не подавился,
И других существ помимо
Он стоял невозмутимо,
Дрянь какую-то жевал.
А старик меж тем лежал
На дороге без сознанья,
Чуть заметное дыханье
Колебалося в груди,
- Не придёт в себя, поди? -
Шепчет волку робко Ваня, -
Он ведь старый, как батяня,
У него же стресс случился,
Ты ж как чёрт пред ним явился
И лишил дедулю сил.
Лучше б я остановил
Этих нехристей с востока,
В первый раз, чай, видят волка?
- Не волнуйся, отпускник,
Щас придёт в себя старик,
Нашатырки как нюхнёт,
Моментально оживёт.
Видишь, вот и задышал!
Ну, колись-ка, аксакал:
Кто ты есть, какого рода,
И с какого ты завода
Оказался на Руси,
Старче, гой тебя еси?

Старичок несчастный стонет
И уныло балаболит:
- О, куда же я попал?!
Сам шайтан меня поймал!
За какую же вину
Я у демона в плену?

- Ты тут, старче, не блажи,
А подробно изложи:
Кто ты, что за ерунда
Привела тебя сюда?

Снова старец не по теме
О своей блажит проблеме:
- О, шайтан в обличье волчьем!
Не смотри мне прямо в очи
И подале отойди,
А не то в моей груди
Лопнет жила и до срока
Душу я верну Пророку.

Серый волк тут рассердился
И к Ивану обратился:
- Тьфу ты, где у них прогресс?
Он же просто мракобес!
Хочешь знать, коль волчье мненье,
Мне за их мировоззренье
Просто стыдно, сам давай
Мусульмана распрощай.
Ох, уж эти мусульмана
Всюду видят хвост шайтана!

Волк подальше отошёл,
А царевич как орёл
Рядом с дедом примостился
И почтенно обратился:
- Хоть безлюдье здесь и лес,
Но я, дедушка, не бес,
А природный россиянин,
Православный христианин,
Видишь, вот на шее крест,
Родом я из этих мест,
А по жизни – царский сын.
Ну, а ты кто, господин?

Тут старик приободрился
И Ивану поклонился
И ответил: о, мой принц,
Через много я границ
Добирался до России,
Через горы и какие!
Через реки и моря,
Это, честно говоря,
Мне порядком надоело.
Видишь ли, какое дело –
Далеко ваш край дождливый
От Аравии счастливой.
Я ж астролог и халдей,
Падишахов и царей
Диагностик, хиромант
И астролог-консультант,
Светлой мудрости фиал
Сулейман Абу-Фезал!
В ваши дикие селенья
Прибыл я по приглашенью –
Франкский ваш султан Долмат
Обещает мне наград,
Если вылечить на месте
Я его смогу невесту
От загадочной болезни.
- Ты послушай-ка, любезный,
Взволновался вдруг Иван,
У Долмата, что, роман?
Не сочти, Фезал, за труд,
Ту невесту как зовут?
Отвечал Абу-Фезал:
- Царь-девицей называл
Царь в письме свою зазнобу.
- Похотливая утроба!
Как медведь взревел Иван,
- Я ему греховный кран
Откручу своей рукой,
Чтоб не лез к жене чужой!

Серый волк, настроив уши
Разговор их чутко слушал,
Вдруг ему пришла идея,
Как использовать халдея.
Волк к ним быстро подбежал,
И Фезал затрепетал,
Дрожь оставив без вниманья,
Молвил волк: - А, ну-ка, Ваня,
За деревья отойдём,
Разговор есть не при нем.
Надо нам Фезала слить
И собою заменить,
И тогда мы как по блату
Доберёмся до Долмата.
Головой кивнул Иван:
- Экий ты придумал план!
Как умен же ты, волчина!
Но куда деть сарацина?
Усмехнулся Серый волк:
- Деда в воду и молчок.
- Замочить!? Так как-то странно,
Даже вроде не гуманно…
В дебри спрятать до поры,
Так сожрут ведь комары,
Тоже вроде дело злое,
Ведь седины, всё такое…

Волк вздохнул, башкой мотнул
И Ивану подмигнул:
- Всё же доброе ты чадо!
Завалить бы деда надо,
Как не нужный в деле член,
Но ведь ты же джентельмен.
Ладно, пусть старик живёт
И в Аравию идёт.
Я скажу ему чего-то,
Сразу пропадёт охота
Посещать Святую Русь.
Щас в тебя я обернусь,
Поболтаю с ним за жись.
Ты ж пока затихарись,
Или знаешь: есть здесь дачи,
Ты с двора какую клячу
Потихоньку умыкни
И сюда скорей гони.

После, в землю грянув рьяно,
Превратился волк в Ивана
И к арабу подошёл.
Взор задумчивый навёл
На чело Абу-Фезала
И промолвил: с неба пала
О, мудрец, твоя звезда!
Зря приехал ты сюда.
Думал ты, учёный брат,
Что позвал тебя Долмат
Излечить свою подругу?
За твою, Фезал, заслугу
В знаньи звёздного движенья
Или здравоохраненья?
Нет, брателло, всё не так.
Наш Долмат – большой чудак,
У него есть некий бзик.
Странноватый он мужик.
Собирать мужей учёных
И артистов раскручённых,
Да художников велит
Он со всех концов земли.
Он богему манит хитро:
Ну, кому-то он поллитра,
Или премию сулит,
Или орден предложит.
Все к нему, конечно, прутся,
Все надеются, смеются,
Раскатав свою губу,
Но не ведают судьбу.
Собирает их злодей
Для коллекции своей!
Он артистов знаменитых,
Как и мудрецов маститых
В бак стеклянный запихнёт,
Чистым спиртом их зальёт
И они стоят рядами
За стеклянными стенами.
Он табличку прикрепит –
Кто такой в спирту стоит
И уже не видит света.
Сам Долмат трепался где-то,
Что в его секретных залах
Жалко, нет Абу-Фезала,
Знаменитого врача
И тогда он с горяча
Отослал тебе приманку,
Чтобы ты попался в банку,
Ну, а нам велел здесь быть
И тебя перехватить,
Без свидетелей, конечно,
Пока едешь ты беспечно
И к нему в подвал доставить,
А уж он тебя поставит
В стеклотаре в первый ряд!
Честь какая! Аль не рад?

О, какая злая доля!
Взвыл араб тут поневоле,
- Сам завёл меня шайтан
В земли диких россиян,
Продавать свое искусство
За российскую «капусту»!
Но восточные владыки,
Что могучи и велики,
Спросят скоро про меня,
Мол, куда же делся я?

- Мы ответим им по чести,
Что ваш шейх пропал без вести
В порубежии далёком,
Что никто не видел оком,
Где пропал и отчего? -
Не известно ничего.

- О, мой жребий изначальный!
Нет судьбы моей печальней! -
Вновь араб запричитал,
- Пропадай, Абу-Фезал,
В диком крае и во веки,
Далеко от милой Мекки!
Пощади меня, сынок,
Вижу я, ты не жесток,
Дай узреть мне свет востока,
Земли чистые Пророка,
Все возьми: кошель, наряд,
Лишь позволь уйти в Багдад!

 - Ты, старик, мне тронул душу,
Царский я приказ нарушу,
Отпущу тебя, но прежде
Скидавай свою одежду,
Я ж тебе отдам другую,
Только более простую,
Чтоб никто бы не узнал,
Что под ней Абу-Фезал.
Собирай давай манатки,
Кстати, вот тебе лошадка,
Ты на ней к востоку правь,
А верблюда нам оставь.
Вскоре радостный Фезал
На кобыле ускакал,
Славя милости Пророка,
Прямо в сторону востока.

Ну а волк, окинув местность,
И утратив Вани внешность,
Принял свой обычный вид,
- Эй, царевич, говорит,
Подойди сюда скорее,
Воплотим мою идею,
Будем делать для начала
Из тебя Абу-Фезала.

Вот с приклеенной брадою,
Длинной, редкой и седою,
Нахлобучил и тюрбан
На башку себе Иван.
Он стоит преображённый,
Словно старец некрещёный,
С виду - чистый сарацин,
Не понять, что царский сын.
Говорит довольный волк:
- Ну, пора теперь, милок,
До родной податься хаты,
Нанесём визит Долмату,
Он заждался, чай, гостей
Из восточных волостей?
Забирайся на верблюда
И поехали отсюда.

ГЛАВА 7

Вот Иван переодетый
По закону Магомета
Едет в город свой родной,
Где счастливо жил с женой.
И качаясь на верблюде,
Ваня думал: что же будет?
Может статься, я спалюсь
И на деле завалюсь,
Плохо роль свою сыграю
И тогда уж потеряю
Должность, милую жену
И родимую страну,
Да и жизнь, пожалуй, тоже.
С бородой чужой на роже,
Поведут на эшафот,
Посмеётся же народ,
Что царевич русский сдох
Перед ним как скоморох.

Волк наш рядышком бежал
И порою он бросал
Взор спокойный ветерана
На угрюмого Ивана.
- Что, царевич, он спросил,
Сопли, что ли, распустил?
Ты давай приободрись
И от сопелек утрись,
Да гляди на жизнь смелее,
Можно даже понаглее.
Мы, Иван, с тобой вдвоём
Вокруг пальца обведём
Узурпатора любого.
Мы с тобой дадим такого
Представленья, милый брат,
Будет помнить нас Долмат!

Вот уже вдали искрится
В свете солнечном столица,
Блещут храмов купола,
Веницейского стекла
Окна слепят в теремах,
Расцветает всё в садах,
Цветом белым затопляя
Город с края и до края.
А из белого кипенья,
Словно недоразуменье,
Восстают, грозу суля,
Башни мощные кремля.
Ветер флаги раздувает,
Герб чужой их украшает
Чужеземного царя,
Населенью говоря.
Что не время веселиться –
В оккупации столица.

Ваня ряженый глядит,
А волчара говорит:
- Вижу, есть нужда-причина
Превратиться в абиссина.
Знаю, что плохое мненье
У тебя на превращенье,
Что растёт в тебе нервозность,
Раз твоя религиозность
Видит в этом колдовство,
Только мрак и бесовство.
Ты, царевич, всё ж чудак,
Нам без этого никак,
Чтоб попы не говорили
И чего бы не сулили.

- Извини меня, братан,
Отвечает наш Иван,
- Я насмешку принимаю,
Я ведь, серый, понимаю,
Что я глупый чистоплюй
И изрядный обалдуй.
Что тут скажешь? – воспитанье,
Дядьки, мамки, все желанья
Исполняли не шутя,
Я ведь царское дитя.

Все ж царевич отвернулся,
Взором в город свой уткнулся,
И в тепле, да тишине
Размечтался о жене.
Как её, Бог даст, обнимет,
Как вдруг на руки поднимет,
Как в постельку отнесёт
И что там произойдёт…
В голове аж зашумело.
- Всё, смотри, готово дело!
Повернулся наш Ванюша,
Господи! Язви тя в душу! –
С черно-синей образиной
Видит Ваня абиссина,
В безрукавке и в чалме,
С ятаганом на ремне,
В туфлях на ногу босу,
С золотым кольцом в носу.

Вот они готовы оба
Станцевать на крышке гроба:
Или головы сложить
Или славу заслужить.

Так вошли они в столицу.
Весь народ на них дивится,
Редок здесь ведь гость с востока,
Ну, а русский лежебока
Редко ездит на восток,
Оттого – культурный шок.
Весь народ за ними валит,
Всякий взором их буравит:
Кто смеётся, кто крестится.
Кто верблюду подивится,
Кто в тюрбане господину,
Кто страшиле абиссину.
Вот кремлёвские ворота,
У ворот стоит пехота,
А народ в ворота прёт,
И состав пехотных рот,
Вдруг щиты стеной сдвигает
И народец оттесняет
Матюгаясь от ворот,
А начальник их орёт:
- Прочь гоните биомассу!
Очищай от рвани трассу!
В рыло хамское их бей.
К чёрту ****овых детей!

Тут-то взоры капитана
Уперлись в тюрбан Ивана,
- Эй, восточная приблуда!
Ну, а ты пришел откуда?
Что ты прёшься во дворец?

Наш ответил молодец:
- Здесь Абу-Фезал, ребята,
С приглашеньем от Долмата.
Он позвал, и я пришёл.
Ты ж, невежливый козёл,
Доложи наверх скорей,
Кто стоит здесь у дверей.

- Ты кого козлом назвал?
Спирта что ли перебрал?
А за оскорбленье чина,
Ты ответишь мне, скотина.
Ну-ка, этого приблуда
Притащите мне с верблюда!

Молвит наш Иван надменно:
- Слушай, хунты член военной,
Знать тебе бы не мешало:
Мне до спирта дела мало,
Пить ваш нечестивый спирт
Магомет мне не велит!
А тебе я повторю:
Доложи быстрей царю!

Войны бросились к Ивану,
Только им не по карману
Этот подвиг славный был.
Абиссин им заступил
До царевича дорогу,
Придержали войны ногу,
Очень страшен этот гад,
Очи желтые горят
На его разбойной харе,
Морда жуткая у твари,
Зубы словно волк оскалил,
Так что пятиться заставил
В сталь закованных бойцов,
Порябевших от рубцов.
А начальник их орёт:
- Дышло вам и в зад, и в рот!
Не давать пять дней скотам
Их наркомовских сто грамм!
Знать мерзавцев не желаю!
И за трусость вас лишаю
Увольнений на пять дней,
Обойдетесь без ****ей!

Тут из каменных палат
Показался царь Долмат.
Верно, шум его привлёк,
Он послушал брань чуток,
Да и крикнул: - Гей, вояка!
Что ты лаешь как собака?
Полно лаять да шуметь
Да оружием греметь!
Отвечайте: в чём здесь дело?

- Жить вон этим надоело, -
Отвечает командир,
- Оскорбляют мой мундир.
Этот с бородой урод,
Баламутит здесь народ
И довёл чуть не до бунта,
Обзывают войско хунтой,
Раздражают царский слух.
Надо б вздёрнуть этих двух!

- Обойдется кто на троне
Без совета салдафона!
Сам я стану куролесить
И решу, кого повесить!
Ну, восточная капелла,
Отвечайте: в чём здесь дело?

Слез с верблюда наш Иван,
Покряхтел как старикан,
И Долмату поклонился,
Хоть в душе и матерился
И промолвил: - Шах Долмат!
Ты и грозен, и богат,
Но твоим, о, шах, аскерам
Поучиться бы манерам,
Чтобы старцам не хамить,
За базаром чтоб следить.

На Ивана царь глядит:
- Ты случайно не шахид?
Как зовут тебя, нахал?
Тот в ответ: Абу-Фезал! -
Диагност и хиромант
Чернокнижник-консультант,
Чародей, халдей, астролог,
Брадобрей и политолог!
Моя слава на востоке,
Разнеслась весьма далёко,
Даже здесь, в полночных странах,
В землях грешных Франкистана,
Я известен, наконец,
Как целитель и мудрец!

И Долмат заулыбался:
- Как же я тебя заждался!
Кто тебя здесь обижал,
Благородный аксакал?
Этот что ли капитан?
Подойди сюда, болван!
Полагаю, что ему
Голова уж ни к чему,
Щас поправим это дело,
Опускайся на колена,
Наклони, дружок, башку,
Сам её я отсеку.
Щас его в запас уволим,
А башку его подсолим
И тебе её положим,
Чтоб плевал ты в эту рожу
Каждый день по десять раз
Иль макал бы в унитаз.

Поклонился Ваня снова
И сказал: - О, шах суровый!
Славный, аж в восточных странах,
Не казни ты капитана.
Ну, зачем он мне такой,
С отсеченной головой?
Мне слуга с башкою нужен,
Пусть он, вижу и контужен,
И на службе огрубел,
И умом заплесневел,
Но он мне еще послужит,
За верблюдом вытрет лужи,
По хозяйству пособит,
А то черный мой джигит
Ничего не успевает.

Жмёт Долмат плечом и бает:
- Забирай его, коль хочешь,
Все исполню, что ни спросишь.
Добрый ты, Абу-Фезал,
Я б с ним чикаться не стал,
Я люблю, чтоб был порядок,
Чтоб ни трещинок, ни складок.
Коли парня жить оставил,
Правда, это против правил,
То ему хоть, может быть,
Руку-ногу отрубить?

- Да на чёрта мне калека?
Мне ведь надо человека,
Чтоб проворный был, живой,
Не с отрубленной ногой!
Окажи уж, шах, мне честь –
Дай его таким как есть.

- Эх, какой ты, право, брат,
С сожаленьем рёк Долмат,
Я б ему, почтенный Фезал,
Хоть бы палец, да отрезал…
Что ж бери, гуманитарий,
Этот самый инвентарий
И в покой ко мне пойдём,
Тему нашу перетрём,
Как невестушке моей
Избавляться от хворей.
Шибко девка захворала,
Побледнела, отощала,
И при этом-то, заметь,
И меня не хочет зреть!
Не желает есть и пить,
Я уж думал, может быть,
У нее глисты, поди,
Иль какой катар в груди?
Лекаришки мои тут
Только плечиками жмут,
Мало девке помогают,
Хоть башки им отрубают
За невежество и лень,
Ну, почти что каждый день.
Я врачей почти извел,
Хоть кричали: «произвол!»
Фершал лишь один остался,
Он-то мне и растрепался,
Что с моей невесты штукой
Лишь восточная наука
Может в мире совладать.
Вот, тебя решил позвать.

Чуть поправив свой тюрбан,
Говорит ему Иван:
- Погоди, о, повелитель,
Нас вводить в свою обитель,
В свой служебный кабинет,
У меня пока что нет,
Поклянусь на трёх Коранах,
Объективных, знаешь, данных
Об избраннице твоей.
Пусть хоть трижды я халдей,
Осмотреть её придется,
Без того не обойдётся.
Ты меня с слугою вместе,
Отвести вели к невесте.

Повелел Долмат тут слугам
Отвести к его подруге
Наших ряженых гостей,
- Ты учен, тебе видней,
Но умерь, Фезалис, прыть,
Должен я предупредить:
Психопатка царь-девица.
Нас с тобой в своей светлице
Может встретить матюгом
Иль запустит утюгом.
Есть за ней такое дело,
Девка хоть и приболела,
Но такое здесь творила!
И немало перебила
Фелшаров и лекарей
Ручкой лёгкою своей.
Знаю я, что за конфуз
Медицинский профсоюз
Деньги вроде и даёт
После травмы за уход,
Но тебе, я зуб даю,
Если голову твою
И пробьет когда плутовка,
Санаторную путевку
Как великому врачу
Из казны я оплачу.
Так что смело дуй вперёд,
Раз врачебный долг зовёт.

ГЛАВА 8

Вот покои царь-девицы,
Царь Долмат почти дымится,
В двери пальчиком стучит,
Сладко- сладко говорит:
- Здравствуй, свет мой, царь-девица!
Разреши к тебе явиться
Со светилой медицинским
И с слугою абиссинским?
Тот светило – мусульман,
Он к тебе был мною зван,
Излечить твои недуги,
Да и бывшего супруга
Он поможет позабыть
И печали утолить.
Для тебя ведь я стараюсь,
Без твоей красы я маюсь,
Так хочу тебя обнять,
Чтоб у сладенькой опять
Понабухли губки, груди,
Чтобы мы с тобой как люди.
Вечерком могли шалить
И интимной жизнью жить.

Как-то слушать это Ване?
Так и тянет ятаганом
Полоснуть ужо злодея
По налитой кровью шее,
Да нельзя бить сгоряча,
Коль играешь роль врача.

- Уходи, паук постылый,
Слышит Ваня голос милый,
- И не смей ко мне судыть
Медицину приводить
И пихать лекарства в рот,
Если кто ко мне войдёт –
Горячо я гостя встречу,
Табуретом изувечу!

Пред великими врачами
Лишь развел Долмат руками:
- Что тебе я говорил? -
Ваню он, вздохнув, спросил.

- Дева явно одержима!
Из нутра она палима
Злобным духом чёрной тьмы
Из созвездья Фатимы,
Что углом к звезде Зейнаб,
А в зените Аль-Хатаб.
Звёзды так расположились,
Что источники забились
В центре чувственной любви,
Но заклятия мои,
В сочетании с лекарством,
Пресекут ее бунтарство.

Так царевич наш трепался
И себе сам удивлялся,
А Долмат, развесив уши,
Рот открыв, Ивана слушал.
- Это где ж звезда Зейнаб?
Ох, ученый ты араб!
Сразу видно – не трепач,
А астролог, маг и врач!

А за дверью не на малость
Царь-девица взволновалась:
- Это кто с тобою был?
Голос девы вдруг спросил.
Ваня быстро отвечал:
- Знахарь я, Абу-Фезал,
Я приехал из Багдада,
Чтоб тебя, очей услада,
Излечить лекарством, словом,
И с назначенному Богом
На всю жизнь соединить.
Дева: - Ах, не может быть!
Голос этот… я же знала…
- Всё! Она меня узнала, -
Ваня думает. - Теперь,
Приоткрой, о, дева дверь,
Ручку вытяни скорей,
Оценить чтоб цвет ногтей.

Царь-девица дверь толкнула,
Руку Ване протянула,
Тот как зверь её хватает
И почти что умирает.
Её пальцы сжав в ладони,
Наш царевич с тихим стоном,
Свой тюрбан к руке склонил
И губами ощутил
Кожу нежную жены,
Вы понять его должны –
Стал Иван как дух парящий,
Связь утратив с настоящим,
Он опасности забыл,
Вдруг не стало больше сил
На борьбу и на притворство
И постылое актёрство
Опротивело ему,
Хочет Ваня лишь жену,
Ничего не хочет больше,
Ни России и ни Польши,
И ни весь подлунный мир…

- Это что с тобой, факир?
Вопрошает изумлённый
И немало оскорблённый
Этой сценою Долмат,
- Как ты пылок, азиат?!
Я как будто это знал,
Хорошо не показал
Целиком тебе невесту.
Не совсем ты, вижу, честный
В этом деле паренёк?

Ибрагим вмешался волк:
- Не подумай шах плохого,
Тут научная основа –
Пульс ведь надо уловить,
Тургор тканей оценить,
Тонус мышц, конечно, тоже
Нам с диагнозом поможет.
Ну а то, что стал он бледный,
Так заклятий много вредных
На невестушке твоей,
Может даже СПИД у ней?
Эй, приди в себя, учитель,
Наш могучий повелитель,
Знать желает в нетерпеньи
Медицины заключенье.

И Иван в себя пришёл,
Силы вновь в себе обрёл,
Руку бедной царь-девицы
Отпустил он словно птицу
И к Долмату повернулся,
Вновь спиною изогнулся
И сказал: - Великий шах,
Что сказать мне впопыхах? –
Очень девица больна,
Очень магия сильна,
Что её обворожила,
У неё ослабла жила
В центре чрева,
В точке «джи».
И мне честно ты скажи:
Сможешь ли без разоренья
Оплатить её леченье?

Отвечает царь Долмат:
- За неё отдать я рад
Даже больше, чем имею.
Ты, Фезалис, разумею,
В средствах можешь не стесняться
И чем хочешь заниматься.

- Я спросил тебя о, шах,
Ты ответ облёк в словах.
 Я скажу тебе – внимай:
Ей поможет, только знай –
Печень свежая жар-птицы.
Из неё мы царь-девице
Приготовим эликсир
И нальём его в потир.
В полнолунье, на поляне,
Вкруг его должны цыгане
Песни петь о чем попало,
Чтоб питьё в себя вобрало
Песен их унылый бред
И холодный лунный свет.
Ну, а утром царь-девица,
Только-только пробудится,
Натощак пущай она
Эликсир тот пьёт до дна.
Сразу девке полегчает,
Как потир-то опрастает.

Призадумался Долмат,
Ведь жар-птица - это клад.
Нет такой другой на свете,
Ох, уж мне лепилы эти!
Впрочем: надо выбирать –
Иль невесту потерять,
Или чудную жар-птицу?
Как же тут распорядиться?

- Чёрт с тобой, готовь зельё,
Мочи нет, хочу её.
И пожертвую жар-птицей
Ради милой царь-девицы,
Коль из этих общих бед
Мне другого хода нет.
Может, жертву-то оценит
Царь-девица и изменит
Своему придурку Ваньке?
И пойдёт со мною в баньку,
Как какая-нибудь шмара,
И на полочке от пара,
Растопив на сердце льдинку
Опрокинется на спинку?

Ваня носом засопел
И зубами заскрипел,
Очи нервные моргнули
И сверкнули точно пули.
Хорошо, волк-Ибрагим
Оказался рядом с ним.
Он Ивана в бок толкнул,
Незаметно подмигнул
И сказал: - Халиф неверных!
Ты узнай: у слуг усердных
Есть ещё одно в башке –
Птичку надо не в мешке,
А в её волшебной клетке,
Тоже, знаю, вещью редкой.
Без клети, не обессудь,
В ум девицу не вернуть.

Покряхтел Долмат с ухмылкой,
Почесал еще в затылке
И ответил: всё вам дай!
Что же? Птицу забирай
С золотою клеткой вместе
На здоровие невесты.
Клетку, чур, не потеряйте,
Поколдуйте и отдайте,
Клетка ж импортная, чай,
Все же made in Китай!
Эй, лакеи, гувернёры!
Прекращайте разговоры
И гостей в покой ведите,
Птицу-жар вы к ним снесите
И туда же капитана,
Пусть поможет басурманам
Приготовить эликсир
Нерадивый командир,
Раз остался с головою.

ГЛАВА 9

Вот отводят всех в покои,
Птичку тащат, капитана,
Капитан же, как в дурмане.
- Ты чего повесил нос? -
Задает Иван вопрос
Приунывшему вояке,
Отвечает тот: - Однако
Двадцать лет царю служил,
А чего я получил?
С головой едва остался.
Царь наш сукой оказался,
Так с чего ж мне веселиться?
Мне бы, барин, щас напиться.
Волк ответил за Ивана:
- Ты ступай к однополчанам,
С ними водочки попей,
Душу им свою излей.
Между рюмкой обсудите
И последние событья –
По какой такой херне,
Мы стоим в чужой стране?
Что мы, дескать, в ней забыли?
Сколько крови здесь пролили
И затеяли войну,
Чтоб чужую взять жену?
После этой канители,
Кто же мы на самом деле? –
Не рейтары, не драбанты,
А шпана и оккупанты,
Что за птичку и конягу
Упекли, как есть в тюрягу
Их законного царя!
В общем, проще говоря,
Занимайся, друг бесценный,
Средь друзей антивоенной
Иль какой там пропагандой,
Разлагай там вашу банду.

От душевных своих ран
Изнывавший капитан,
Головой кивнул согласно
И ответил злой ужасно:
- Я с братвой поговорю,
Уж я нашему царю!
Я проблему-то устрою
Монархическому строю!
Потолкаюсь средь солдат,
Те давно уже ворчат,
Поищу среди засранцев
В помощь мне республиканцев.

И подался командир
Агитировать за мир,
За республики введенье,
Против царского правленья.

- С птицей дело провернули
И вояку вербанули, -
Молвит волк наш Ибрагим,
- Щас немного посидим
И пойдём решать задачи:
Птицу-жар подальше спрячем,
Где-нибудь на стороне,
И готовь питьё жене:
Ты в потир для царь-девицы,
Лей вино, добавь корицы,
Мед ещё, сок апельсинки,
Порошочек аскорбинки,
Аспирину можно грамм,
Вот и будет ей бальзам.
Сам же я пойду, Иван,
Коллектив нанять цыган.
Пусть повоют на Луну,
Под гитарную струну,
На какой-нибудь поляне,
Эти самые цыгане,
Как Долмату говорили.
Что ещё с тобой забыли?
Ты записку передал,
Пока ручку целовал
Своей женушке любезной,
С информацией полезной?

- Я ведь, волк, - Иван сказал,
Снова это… маху дал.
Как руки её коснулся,
Будто в прошлое вернулся,
В свет моих счастливых дней,
Когда вышла из морей
Безмятежно царь-девица,
Чтобы в танце закружиться.
И как к ней я подскочил,
А штаны надеть забыл,
Ну и всякое другое…
В общем, волк, я головою,
Ослабел, как жёнка близко
И забыл отдать записку,
Да и всё вообще забыл,
Словно под наркозом был.

Ах, царевич, волк сказал,
Мало я тебя ругал
За твое воображенье,
За душевное смятенье.
Ты опять забылся, Ваня,
Мы с тобой во вражьем стане!
Хорошо, я рядом был,
Видел, как ты уронил
Ту записочку под ноги,
Да спасли лесные боги
И никто не увидал,
Как ее я подобрал
И твоей жене подкинул,
Пока речь Долмат задвинул.
В общем – я тобой доволен,
Ты со сцены не уволен,
Птица-жар теперь у нас
И стоит вопрос сейчас,
Чтоб в последние минуты
Царь Долмат нам план не спутал.

Все прошло, как намечали:
На поляне оставляли
В серебре напиток свой
И под полною Луной,
Вкруг питья цыгане пели,
А потом, с лечебной целью,
Во дворец питьё внесли
И к светёлке подошли,
Где жила жена Ивана
Под усиленной охраной.
Там уже стоит Долмат,
Рядом с ним толпой стоят
Воеводы и бояре,
Все глядят на государя –
Тот нахмурится, их рожи
Озабоченные тоже,
Улыбнётся коли царь –
Веселее нету харь.

Отпирает дверь охрана,
Подают бальзам Ивана
Царь-девице чрез порог.
- Залпом пей его, дружок,
Говорит Иван, волнуясь,
Красотой жены любуясь.
Не сводя с Ивана глаз,
Та всё выпила тот час,
Улыбнулась как талибу,
- За бальзам тебе спасибо, -
Говорит, - Абу-Фезал,
Куда надо он попал,
Чую, мне он помогает,
Облегченье доставляет,
Веру девушке даёт,
Что любовь ее спасёт.

Речи царь-девицы рад,
Кроме Вани, был Долмат,
Он вобрал в себя живот,
Выпер грудь свою вперёд,
На бояр орлом смотрел
И усы рукой вертел.
Думал, видимо, стервец:
Ах, какой я молодец!
И как бабам интересен!
Во всем мире, мол, известен,
Элегантностью манер
И как щедрый кавалер!
Скоро скажет царь-девица:
Как с таким не полюбиться?
И с себя халатик скинет,
Ножки белые раздвинет
И изладим с ней на славу
Сексуальную забаву!

Раззадорясь, царь готов
Сигануть уж из штанов,
Да нельзя, больна девица,
Ей лечиться и лечиться,
Ей хворать ещё хворать,
Процедуры принимать,
Пить отвары да настойки,
Эх, пока затащишь в койку
Эту девку для утех?
Поскорей бы без помех
Курс провел арабский гений
Колдовских своих лечений!

ГЛАВА 10

Утром, только бьют зарю,
Слуги весть несут царю:
- Государь, проснись, беда,
Снова девица худа,
Ничего не ест, не пьёт,
Только стонет и блюёт.
Силы в ней ни капли нет,
В койке ходит в туалет,
Чтоб постель не обмарать,
Гувернантка в ночь раз пять,
Утку под неё пихает,
Та в неё нужду справляет.

Бьёт себя по лбу Долмат.
- Вот же сволочь! Вот же гад!
Как провел меня араб!
Видно я умом ослаб?
Чурке вверился, дебил,
И жар-птицу погубил.
Эй, ленивая охрана,
Притащите мусульмана
На расправу и правеж,
За мошенство и за ложь!
Я змее магометанской
Подарю «сапог испанский»,
Сапожок пусть тесноват,
Но подарку будет рад
Этот наш прохвост ученый!
В сапожок тот облаченный,
Громко станет, растудыть,
Он меня благодарить!

По Долмата приказанью,
Вот волочит стража Ваню
И бросает что есть мочи,
Пред царёвы грозны очи,
Прямо на пол как чурбан.
Громко охает Иван,
На цветном лежа паркете:
- Ах, зачем мне пытки эти
Повелел нести Аллах,
В нечестивых сих местах,
Далеко от глаз Пророка
И счастливого востока?!

А Долмат грохочет с трона:
- Мусульманская ворона!
Ты свой сраный чуркестан
Не увидишь, мусульман!
Здесь пока что полежи
И напрасно не блажи.
Поорёшь ещё, дай срок,
Как на дыбе вечерок,
Повесишь в моем подвале,
Мы ещё тебе подпалим
Белы ножки огоньком,
Чтоб запахло шашлычком,
Чтобы вспомнил дом, родню
И восточное меню.

Говорит царевич наш,
Симулируя мандраж:
- О, неверных падишах!
Что за гнев в твоих очах?
Этот гибельный оскал,
Чем навлек Абу-Фезал?

- Ты еще, едрёна вошь,
Мне вопросы задаешь!?
Отчего, мол, царь сердит?
И не знаешь, паразит,
Отчего такой оскал?
Ты же, сволочь, обещал
Излечить мне царь-девицу?
Ты сгубил мою жар-птицу
На какой-то препарат!
Только девке аккурат,
От лекарства хуже стало -
Раньше плакала, вздыхала,
А теперь лежит как пласт
И не склеила бы ласт,
Наверху, в своей светёлке!
А ведь я от этой тёлки
Ничего не получил,
Хоть леченье оплатил.

Растянувшись на паркете,
Слушал Ваня речи эти
И тюрбаном всё кивал,
А потом и отвечал:
- Падишах и государь!
Хоть всего меня зажарь,
Не спасут мои мученья
От болезни обостренья.
Даже коль меня убьёшь,
То невесту не спасёшь.
Говорю я как халдей:
Чары мощные на ней!
Наложить их только мог
Её бывший муженёк,
Что уже давно в бегах,
Накажи его Аллах!
Чары снял я эликсиром,
Но ведь звёзды правят миром,
А вчера звезда Эль-Сон
Поднялась на небосклон
И усилила тот час
Эти чары в десять раз!
Чакра сразу прохудилась,
Вот болезнь и обострилась,
Кризис либидо возник,
Но я выведал из книг
И из звёзд расположенья.
Что возможно исцеленье.
Хитрый есть один рецепт:
Войсковой свой контингент,
Должен ты о, царь, скликать
И на площади собрать,
Всех буквально: пеших, конных,
Адъютантов и знамённых.
В тесный всех построй квадрат
И тогда ударь в набат.
А как колокол сберёт
Православный весь народ
Ото всех концов столицы,
Выводи ты из темницы
Их плененного царя
И его секретаря,
И бояр, и воевод.
Пусть любуется народ,
Равно трезвый и поддатый,
На могущество Долмата!
Приводи и царь-девицу.
Что ей в горнице томиться?
Очень, мыслю, будет к месту
Показать свою невесту
Всем плебеям городским
И наёмникам своим.
Ванька же ее скрывал,
Взаперти её держал,
Прятал девку от народа,
Вот ведь грешная порода!
Поползут в народе толки –
Прятать эдакую тёлку!
То ли дело - царь Долмат!
Завсегда ведь парень рад
Девку чужеземной расы
Показать народной массе!
А потом, о, царь счастливый,
Ты коня с златою гривой
Привести к себе вели.
Как конягу привели,
Ты уж царь тут не зевай,
Повод сразу мне отдай.
Как в седло я сяду в раз
На глазах народных масс
И гнилых интеллигентов,
И армейских контингентов,
Всех бояр и воевод,
Говорю, произойдет
Чудо, вдруг перед тобою,
И с повинной головою,
Встанет Ванька-чародей,
Проходимец и злодей.
Перед царскими очами,
И с твоей невесты сами
Чары Ванькины спадут!
Книги с звёздами не врут!

Царь Долмат приободрился
И тот час распорядился
Рать на площадь выводить
И в квадрат всё войско сбить.
Сам следил за построеньем
И вопил там с упоеньем:
- Говорю вам, мудаки,
Потесней сбивай полки!
Грудью к спинам прижимайтесь
И плечом тесней сдвигайтесь!
Что ты свой жалеешь зад?
От тебя ж, дегенерат,
Уж какой не знаю год,
Гомосятиной несет!
Вдуй ему в очко, герой
И покрепче станет строй!

Вот уже вся рать Долмата
Чёрным сбилася квадратом,
Вот в набат усердно бьют,
Люди к площади бегут.
Два выводят капитана
Под руки царя Салтана.
Сам идти Салтан не мог,
Ослабев в тюремный срок.
Воевод ведут опальных,
Бородатых и кандальных,
Кто Долмату, так сказать,
Отказался присягать.
Вот и конь с златою гривой,
Мощный, пламенно красивый,
Грива – золото, вестимо,
И сверкает нестерпимо.
Повод конский царь берёт
И Ивану подаёт.
Вот, вздыхая тяжело,
Сел Фезал-Иван в седло,
Посмотрел орлиным взором,
А народом, словно морем,
Площадь вся полна до края,
Будто здесь вся Русь Святая!
И народ-то по набату,
Подошёл с колом, с лопатой
С ломом или с топором,
С бердышом или багром.
Ваня это примечает,
А Долмат-царь вопрошает:
- Эй, скажи Абу-Фезалка,
Где же этот ирод Ванька?
Баял, сядешь на коня,
Так он будет у меня?

А царевич молодой
Крикнул: - Он перед тобой!
Бороду с себя срывает
И тюрбан свой прочь бросает.
Так и ахнул весь народ:
- Это ж наш царевич, вот!
Вся ведь думала столица,
Он в бегах или в темнице,
А он сокол наш вполне
Бодр и весел, на коне,
Супротивши супостата,
Подмогнём ему, ребята!

А Долмат свой рот раскрыл,
Соляным столбом застыл,
Плохо, верно, понимает,
Кто пред ним конём играет?
Как мудрец Абу-Фезал
Вдруг царевич русский стал?
Ваня ж, горяча коня,
Закричал: - Узнал меня!?
Вон слуга мой, Ибрагим,
Поздоровайся и с ним,
Он ведь старый твой приятель,
Узнаешь, завоеватель?
Перевёл тогда Долмат
Одичалый царский взгляд
На беднягу Ибрагима…
Что он видит? Там без грима,
На Долмата потрошки
Скалит волк свои клыки,
Прожигает жёлтым глазом,
- Щас ведь страшная зараза
На клочки меня порвёт,
Даже стража не спасёт!
Царь лепечет: пропадаю,
Брюхом, кажется, хвораю,
Ног не чую под собой,
Брюхо крутит ой-ёй-ёй!
И как пару лет назад,
Наложил в штаны Долмат,
Вмиг порты его темнеют,
А кругом миазмы веют,
Так что свиты джентельмены
Сторонятся суверена.

Рать же царская стоит
И потеет и пыхтит.
Указав на рать Долмата. -
- Подоприте их, ребята! -
Закричал с коня Иван.
И народ, как океан,
К войсковым рядам подался,
А царевич рассмеялся:
- Лучше вам, ребята, сдаться,
За Долмата не впрягаться,
Для спасения души
Бросьте ваши палаши,
Копья бросьте и секиры.
Если кончим дело миром,
Гарантирую я вам,
Все вернётесь по домам!

Войско, сбитое квадратом,
Зашумело, кто-то матом
Ване грубо отвечает,
Про присягу вспоминает,
Кто растерянно сопит,
Про измену говорит.
- Ну-ка, слушайте сюда!
Всем вниманье, господа!
Рев раздался капитана,
Что знакомый был Ивана,
- Положенье наше сложно,
И почти что безнадёжно,
А виновен в том Долмат,
Это ж он стеснил нас, гад,
Окружить позволил, стерва,
Нету места для маневра,
Ни туда и ни сюда,
Мы в ловушке, господа!
Нам ведь, если станут сечь
И оружье не извлечь.
Нас же с честью отпускают,
Не позорят, не пленяют,
При знаменах, слава Богу,
И харчей дают в дорогу!

- У солдата, - был ответ, -
Без оружья чести нет.
Войско снова зашумело.
- Тихо! Крикнул Ваня, смело
Подъезжая ко служивым
На коне золотогривом.
- Коль не будет действий резких,
Ваши острые железки,
В след за вами повезут,
На границе отдадут.
Ну, теперь-то всё всем ясно?
- На такое мы согласны,
Войны Ване отвечают,
С звонким грохотом бросают
Свой на землю арсенал.
Расступиться приказал
Ваня местным патриотам,
И пошла домой поротно
Вся царя Долмата рать.
Чтоб штанишки поменять,
В след за всеми брёл Долмат,
Потирая липкий зад.

Как Иван с женой встречался,
Как с отцом своим обнялся,
Я не стану говорить,
Ни к чему судьбу дразнить.
Знаю я – людское счастье
И не требует участья,
Языком о нем трепать –
Только зависть возбуждать.
А скажу лишь пару слов
Про Ивановых братьёв:
Пока были оккупанты
Эти братья-диверсанты,
Всё сидели в кабаке,
В непонятной им тоске.
В кабаке они и жили,
До делирия допили,
Погрузилось в жуткий бред
Их сознанье в цвете лет.
Как ушла Долмата рать,
В психлечебницу сослать
Братовьёв пришлось Ивану.
Чем они лечились спьяну?
Был эффект ли от леченья?
Возникали ли сомненья
В их здоровье у врачей?
Не дошло до наших дней.