Плачу за откровенность откровенностью

В кривом пространстве

Казалось, нам как чайнику с кофейником,
Век доживать на полках с пыльной утварью,
Но вдруг с орбит, предписанных Коперником,
Мы сорвались в какой-то час предутренний.

И где-то, между Марсом и Юпитером,
Мы обрели случайное пристанище,
Там, от магнитных бурь прикрывшись свитером,
Пережидали их удар таранящий.

Мы были непорочны, аки голуби
(Друзья мои, не верьте аллегориям!),
И наскоро умылись возле проруби,
И понеслись по новым траекториям,

В кривом пространстве - верно, в неевклидовом,
Нам хорошо с тобой в просторах вечности.
Нам так легко - и я тобой не выдуман,
И ты ко мне близка до бесконечности.

В конце моей жизни будешь ты

Я чувствовал,
что в конце моей жизни
будешь ты,
Ты будешь радостной, веселой и счастливой.
Я заранее видел твои черты,
Ты непременно будешь стоять под оливой

В каком-то бесконечно далеком краю,
Там, за пределами моря и суши.
Я буду говорить, как тебя я люблю,
И воедино сольются наши тела и души.

И ничего, что жить-то осталось
Всего-навсего какие-то малые крохи.
Какое чудесное счастье мне даром досталось:
Рядом с тобой дышать и умереть на вдохе.

Давай поживем еще хоть чуть-чуть,
Ну, скажем, хоть до ближайшей субботы.
Мы любим друг друга, и в этом суть,
А всё остальное - пустые заботы.

Ничего, что знакомы мы едва полчаса,
Ну, не буду скупиться ; скажем, два-три месяца.
Мы рядом уйдем в распахнутые небеса,
Как на верхний этаж взойдем по горбатой лестнице…


Как будто бы в метро

Давай, мы разопьем по рюмке коньяка
(Он не с некоторых пор у нас зовется бренди),
Чтоб выслушать мои отчаянные бредни,
Пока в моей руке лежит твоя рука.

Мы будто бы в метро, где тянет эскалатор
Одних влюбленных вверх, других влюбленных вниз.
Мне кажется - такой уж я импровизатор -
Актеры на поклон выходят из кулис.

В сияющем метро, как в темной деревеньке,
Целуются они, не прячась, не стыдясь.
А мы с тобой стоим там на одной ступеньке
Как будто мы на ней стояли отродясь.

Куда она везет -- к поверхности ли, к бездне?
Нам ведать не дано, и даже ни к чему.
Пускай минуют нас потери и болезни,
Пусть не познаем мы темницу и суму.

Прости мне разговор не к месту непустячный,
Я так тебя люблю, так за тебя дрожу.
Давай еще нальем по рюмке, по коньячной,
Не то я что-нибудь абсурдное скажу.

И стану так хвастлив, как тот актер Боярский,
Как он, я запою: «…Пока, пока, пока!..»
Ты солнышко мое. Ты мой подарок царский,
Пока в моей руке лежит твоя рука.

Со мною ты

Со мною ты  - живая, а не выдуманная,
Ты - праздник мой над скучной повседневностью.
Опустошенный, как корова выдоенная,
Плачу за откровенность откровенностью.

Ты как девчонка в скромной школьной юбочке
(«Тишайшая!» - сказали бы невежды).
Оставлено на прикроватной тумбочке
Последнее подобие одежды.

«Бог с ним, - ты шепчешь, - с этим электричеством!
А может, стоит выкрутить все лампочки?»
Ты стала для меня моим величеством,
Вот только бы попасть ногами в тапочки!

Пусть по годам, а также по способностям.
Мы - рыбы, на песок прибрежный выкинутые,
Прижмусь к тебе, ко всем твоим подробностям,
Тем, из которых мы с тобою выкроенные.

Молю тебя - останься до утра,
Бог с нею, с этой, с неприкосновенностью.
Звонит будильник.
Нет, нам не пора.
Плачу за откровенность откровенностью.

Поздняя любовь

А как поздняя любовь
Дорогого стоит
Зарифмует смерть и кровь,
Счастья удостоит,

Словно враз прорежет вскрик
Хаос первозданный,
На полмига иль на миг
Наделит нирваной.

Наслаждаюсь, сир и гол,
У черты опасной…
(Не забыть, что валидол
Возле кнопки красной…)

Ах, любовь, моя любовь,
Не усердствуй лишку!
Только ты прильнула вновь
Прямо мне под мышку…

Что же! Вопреки судьбе
Принимаю вызов.
Ты – со мной, и я к тебе
Беспредельно близок.
 
Ты - одна, и я -- один
И любовь в нагрузку.
Только нитроглицерин
Как бы на закуску…

Что ты делаешь со мной

Ты стала мне особенно родной,
Настолько мы друг с другом откровенны.
А помнишь - ты была солидна и степенна.
Ну что, любимая, ты делаешь со мной?

Ты, верно, думала, что я такой смурной,
А ты казалась мне таинственной и скрытной.
Как ты сумела стать такою ненасытной?
Ну что, любимая, ты делаешь со мной?

Хочу тебя любить и летом, и зимой.
Так, верно, вожделел мой предок первобытный.
Ты льешься на меня, как дождь метеоритный,
Ну что, любимая, ты делаешь со мной?

Моя заложница

Нелепее, чем в сказке несуразица,
Назойливей, чем жгучая крапивница,
Всегда я так хочу к тебе приладиться
Всегда я так хочу к тебе приблизиться,

Я сплю под бормотанье телевизора,
Ты снишься мне, как Пушкину в изгнании.
Едва проснусь, так начинаю сызнова
Готовиться - к разлуке ли, к свиданию?

Вот телефон - разлуку укорачивать,
Звенит звонок - с утра такой решительный ;
И голос твой - не жёсткий и не вкрадчивый,
Но как-то  бесконечно доверительный.

Твержу: «Я помню чудное мгновение!»
Я, будто Пушкин,  из столицы выпертый.
За дерзость, за полуночные бдения,
Прости меня, ругай  меня - я вытерплю,

И пусть порой наговорю я пошлостей
(Чего подчас не ляпнешь от смущения!),
Любовь - не «Мерседес» предельных мощностей,
Честолюбивых мыслей воплощение,

Любовь - отнюдь не суп куриный в супнице,
Ешь под завязку, черпай, сколько можется.
Моя любовь - она моя заступница,
Моя любовь - она моя заложница.

Любовь - надежда наша и счастливица,
Кто любит крепче - да какая разница!
Ты не пройдешь, как детская крапивница,
Ты вечно с нами, наша несуразица.

Звонок

Ты говоришь руками – не словами,
Нет ни ладошки, ни вершка меж нами,
Ни даже места для соринки нет.
Мы словно на каком-то стратостате
Взлетаем ввысь.
Но тут звонок некстати,
Как гость незваный, требует ответ.

Он целый час орёт, как взбелененный.
Вторжением в наш мир уединенный
Нелепы телефонные звонки.
Как справиться с настойчивой заразой?
Себя я успокаиваю фразой
«Но это все такие пустяки».

Упасть - не встать!
Не повредить бы ребра!
А телефон, шипящий, словно кобра,
Навязывает чей-то юбилей.
Какое дело нам до юбилея?
И ты, меня (да и себя) жалея,
отделаться стремишься поскорей.

Куда попало не положишь трубку.
Отправить бы звонящих к черту в ступку,
Хоть на друзей сердиться не с руки.
Куда как проще --  жить легко и добро,
Но третий день напоминают ребра
Ненужные полночные звонки.

Про оттепель

Ты в Красной книге, редкая, как выхухоль,
Твои глаза там, под очками, выпуклы.
Жизнь – как река: излучины да отмели,
А ты мурлычешь что-то там про оттепель.

Еще в природе никакой динамики,
На реках лед - подобие керамики,
Еще весна теплом не удостаивает,
Лишь только с верху наст чуть-чуть подтаивает.
Ночной мороз досаден, словно опухоль,
Но это вовсе не весна, а только оттепель.

Еще зима не опускает вымпелы,
Еще не до конца мы чашу выпили.
Еще достанут нас капризы климата,
И будет небо над тобой дождями вымыто.
По радио опять заводят проповедь,
А ты мурлыкаешь про оттепель.

Теряю разум

Теряю память,
Теряю разум…
Вдруг позабылось
Легко и сразу,

Что грипп заразен.
Что ток трехфазен,
Теряю разум.
Теряю разум

Не лез на кручи,
Не падал наземь,
Не ныл тягуче,
Теряю разум.

Сижу бессмысленно,
Глазами лупаю.
Должно быть, выгляжу
Глупее глупого.

А ведь доселе
Я был уверен,
Что жизнь прекрасна
Что мир трехмерен.

А ты с утра ушла,
Оставив тапочки,
Как будто стало всё
Тебе до лампочки.

Я верю тапочкам,
Не верю фразам.
Сижу на лавочке,
Теряю разум…

Не надо

Не надо.
Терзать себя
Мыслями о неуместности наших свиданий
Не надо.
И думать о боли, которая сердце грызет,
Словно кролик морковку,
Не надо.
Лелеять
И радость объятий и горечь страданий
Не надо.
Безумство рассветов
И нежность ночей
Отправлять, словно старую мебель,
В кладовку
Не надо.

За всё расплачусь -
За секунды прощального взгляда.
За этот автобус,
Который от нас унесла автострада,
За то, что в любви нашей грешной
Ни склада, ни лада.
За то, что ты гордость моя,
Ты мое Эльдорадо.

Повесят портреты твои
В шикарные Лувры,
во все Эрмитажи и Прадо,
Экскурсии будут водить,
В честь тебя изливая тирады,
Муниципальные власти
К квартире твоей
Возведут эстакады,
А все президенты
Тебе презентуют награды.

Пусть с неба низвергнется ливень,
Пусть бьют водопады,
Когда ты со мной -
Неуместны любые преграды.
Колени целую твои
И слаще не знаю услады.
Одно непрерывно твержу и кричу --
Не оставь меня - слышишь,
Не надо.