Стихи к Марине

                А.Ив.Цветаевой


1. Борисоглебский: дом Марины

Я иду с головою повинной,
небосвод надо мною как склеп,
тут жила и писала Марина,
как полынь, в этом доме был хлеб.

Открывайте, хозяева, двери,
принимайте незваных гостей.
Первый пришлый посмотрит и сверит
эти комнаты с жизнью своей.

Сор не выметен, сдвинуты вещи,
в коридоре идёшь напролом,
голова Иоанна Предтечи
в лунном свете плывёт за окном.

«Мы съезжаем, - сказала хозяйка. –
Здесь устроят, наверно, музей.
Вот и ладно, а то ходит всякий…
Нет покоя от праздных людей».

Нет ни сна, ни покоя, ни воли.
Двадцать первого года декабрь
затянулся петлёю на горле,
новый стиль опростил календарь.

И уже, как грибы, небоскрёбы
потянулись кругом из земли,
и дома старой кладки и пробы,
как метлой, в одночасье смели.

Но Господь этот дом не отринул
не с того ль, что всегда у окна,
над тетрадью склонившись, Марина
сном и явью связует слова.

Расставанье… У самой дороги
старый тополь с седой головой…
вот и тени легли на пороге –
свет вечерний в окне над Москвой.


2.

Патриарши пруды  - это зеркало, где отраженье
замирает на миг, чтоб уйти, как лицо за окном
растворяется медленно в комнатной тени.
Гаснет небо над прудом, и гаснет за ним водоём.

Облака – это Ангелы, светлый и тающий образ
наших близких и тех, кто любил и кто был одинок,
белый облачный плат, предстоящая Господу совесть
и покров над землёю разлук и дорог.

Патриарши пруды, рябь и бледные, редкие блики,
и всё тише и глуше  - и неосязаем закат;
распадаясь и тая, плывут по воде сотни ликов
и на первые звёзды в немом изумленьи глядят.


3.        1937

Пушкинская дата роковая.
Вся страна готова к юбилею.
Смерть поэта, как триумф, справляют,
непричастностью себя лелеют.

Заседанья, полные изданья,
вечера, концерты и спектакли…
а не будь он нынче изваяньем,
вы бы рот ему, небось, заткнули паклей.

Что там ссылка, страсти роковые…
вы б и этого ему прожить не дали.
К юбилею посадили пол-России,
чтобы декабристов поминали.

«Пушкинская рана в наше время
несмертельна», - доктора решили.
Поспешили крайне: в наше время
Пушкин сам бы вскрыл себе наверно жилы.

Вёрсты - вёрсты… блоковское небо
над столицей… и горит-горит лучина…
русская рябина за границей…
под Парижем Пушкин и Марина.


4.         Елабуга

Да, бил барабан и гремела война,
когда вы её хоронили,
и кто-то сказал: «Да какого ж рожна
до срока тянуться к могиле?»

Но знала она: на тишайшем из лож
ей слышать и брань, и попрёки;
и вечный покой этот слишком похож
на смертника жёсткие сроки.

Узнай же, народ: на юру, у дорог,
могила её безымянна;
а вам, молодые поэты, урок:
покайтесь скорее в изъянах.

Над сизою Камой, над сирой страной,
над серой, пустынной страницей,
над вечною русской бедой и виной
и вьётся, и плачет зегзица.

________________________________________
На фотографии Анастасия Ивановна Цветаева, которой при её жизни был посвящён этот цикл.