Цыган

“Вы слышали, что сказано:
око за око и зуб за зуб.
А Я говорю вам: не противься злому.
Но кто ударит тебя в правую щеку твою,
обрати к нему и другую”.
[Матфея 5:38-39]


Сколько раз я стоял у могилы!
Но меня Иисус сохранил.
И когда я встречался со смертью,
Он костлявую прочь уводил.
На планете открыта охота –
Рыщет диавол со стаей своей.
Об одном из таких эпизодов
Расскажу я в истории сей.

То ли случай, а может судьбина –
Повстречался с цыганом одним.
Он ни в Бога, ни в черта не верил,
Довелось мне сотрудничать с ним.
Он полгода в СИЗО отлежался,
Приблатненным товарищем был.
На людей как собака бросался,
Кто не слушался – личико бил.

Вот и мне он сказал: Слышь, братуха!
Будешь делать, как я говорю!
Ты машину мне должен наладить,
Не подпишешься – морду набью.
Я в ответ: Ты не больно старайся,
Я побоев твоих не боюсь.
Если руки пойдут – то починим,
Если нет – то тогда откажусь.

Не хотелось мне верить, что люди
Могут злыми, как Ироды, быть.
Мы незлые. Об этом не нужно
За деньгами в погоне забыть.
За работу я все-таки взялся,
Мы в цене, не торгуясь, сошлись.
Я себя уговаривал «Надо!»,
Только руки зачем-то не шли.

Кое-как половину я сделал,
Он вблизи над душою стоял.
Говорю: Поищи-ка другого,
У меня интерес мой пропал.
Брак пойдет, если буду я дальше
Без желания труд продолжать.
Я работу свою уважаю,
Деньги можешь другому отдать.

Но цыгану тому и за деньги
Ни один помогать не желал.
Он за мной по пятам волочился,
Матерился, грозил и пугал.
Но наброситься не было силы –
Против совести трудно идти.
По понятиям просто не судят,
Надо было причину найти.

На моей стороне были трусы
И «жалели» меня, как могли.
Наставляли меня, как цыгана
Успокоить ключом до земли.
Чтоб чужими руками злодею
За обиды свои отомстить…
Я смотрел на людей – и дивился,
Что хотят, как зверей, нас стравить.

И однажды, напившись, приятель
Стал претензии мне излагать.
Хоть и много он сказок придумал,
Но руки все ж не мог он поднять.
Мне цыгана того стало жалко,
Я решил бедолаге помочь.
– Не тяни, если надо, то стукни,
Ждет жена тебя дома и дочь.

Он от просьбы моей зашатался,
С полчаса он в себя приходил.
Через час, на себя разозлившись,
Он в удар свою злобу вложил.
Я ему говорю: Если хочешь,
Можешь снова ударить слегка.
На повторный удар у цыгана
Не сумела подняться рука.

А на утро в тяжелом похмелье
Злой, как черт, он меня поджидал.
Я его расспросил про здоровье,
Он за грудь меня к стенке прижал.
Все застыли в немом ожиданьи,
Словно в цирке на тигров глядя.
Он меня потащил в раздевалку,
От свидетельских глаз уводя.

– Закопаю, зарежу, урою! –
Распалялся он с пеной у рта.
– От насилия легче не станет,
Если совесть твоя не чиста.
– Ты, видать, в ХРИСТИАНЕ подался?
Что ж ты сразу-то мне не сказал?!
Если б знал, с кем имею я дело –
Я бы пузо тут не надрывал.

Через месяц опять он подходит,
Залечив драгоценный пупок.
– Если время свободное будет,
Ты помочь бы мне снова не мог?
– Отчего не помочь, – отвечаю, –
Я нужду от тебя отведу.
Мы пожали друг другу ладони
И зажили с цыганом в ладу.