Сергей Фотиев

Лауреат творческих конкурсов.

Мне приснился островок

Мне приснился островок
Посреди днепровской шири -
Мал, как спринтерский рывок,
На чуток, на три-четыре.
И похмельная тоска
Хоть на сон грядущий нЕ пил,
Ни травинки, ни песка
Под босой стопою – пепел.
 
А над батюшкой Днепром
Черна тучка наползает,
Стрелки яркие вонзает
В плоть земли под дикий гром.
В хоровод пошли ветра,
Закурчавилась водица,
И Перунова десница
Показалась из Днепра.
 
Грозный глас услышал я:
«Глянь, как весла чертят руны!
Едет к нам, давя буруны,
Раззолочена ладья.
В ней плывет тот, кто посмел
Русь губить поповской новью».
Пепел обернулся кровью,
Я со страху онемел.
 
Эх, добыть бы крепкий лук
Да стрелу с каленым жалом,
Чтоб одним движеньем малым
Предков оградить от мук.
А отец громОв - в реке,
Бьет волна по изголовью.
Я стою, заляпан кровью.
Глядь, а лук уже в руке.
 
Княже, князь, чего ж ты так
На поклон поехал к греку,
А Богов исконных в реку
Не за ломаный пятак?
Ну, плыви ж сюда, не стой,
Сука, пьяница, развратник!
А поют холоп и ратник:
Красно Солнышко, Святой!
 
Чтож, меж русскими людьми
Кровь, над капищами пламя,
Были божьими детьми,
Станем божьими рабами?
А когда придет орда,
Пра-пра-правнук твой застонет,
А Перун плывет, не тонет,
В пенных клочьях борода.
 
На костре поет волхва…
Что же, глянуть в княжьи очи,
Натянуть, да нету мочи,
Не дается тетива.
Ну, собраться, на рывок,
На один, на три-четыре…
 
Больше средь днепровской шири
Мне не снился островок…


Про флористку

Шатается стремянка – не беда.
Корявый пол - и это дело третье.
Ведь подо мной такое разноцветье,
И вкруг него – вода, вода, вода…
 
Сего искусства раньше я не знал,
И звал бездарно ирисы – «ириски»,
Но эти руки маленькой флористки
И их трудов божественный финал.
 
Как дивно собираются в букет
Дары страны, лежащей ниже моря.
Багровый, красный, розовый – в фаворе,
Чуть жалко, что не мой любимый цвет.
 
Слабеют ноги, в теле ломота,
Впиваются шипы, то ж вам – не пяльцы,
Секатором искромсанные пальцы
Хлопочут, чтоб рождалась красота.
 
Я к ней спустился со своих небес
На перекура краткие минутки.
«Намедни», - молвит, - «отпахала сутки,
Пришла домой, присела – мир исчез.
 
Мой подошел, обувку нежно снял,
Свезло – мужик заботливый, наверно,
Устало улыбнулась – это верно
Уже второй десяток разменял.
 
Отца не помню, мамка померла,
Муж спился. Все одна его тянула»...
Он бережно поднял меня со стула:
«Мамулька, ты б в кроватку прилегла».

Шатается стремянка – не беда.
Корявый пол - и это дело третье.
Ведь подо мной такое разноцветье,
И вкруг него – вода, вода, вода…
 
Сего искусства раньше я не знал,
И звал бездарно ирисы – «ириски»,
Но эти руки маленькой флористки
И их трудов божественный финал.
 
Как дивно собираются в букет
Дары страны, лежащей ниже моря.
Багровый, красный, розовый – в фаворе,
Чуть жалко, что не мой любимый цвет.
 
Слабеют ноги, в теле ломота,
Впиваются шипы, то ж вам – не пяльцы,
Секатором искромсанные пальцы
Хлопочут, чтоб рождалась красота.
 
Я к ней спустился со своих небес
На перекура краткие минутки.
«Намедни», - молвит, - «отпахала сутки,
Пришла домой, присела – мир исчез.
 
Мой подошел, обувку нежно снял,
Свезло – мужик заботливый, наверно,
Устало улыбнулась – это верно
Уже второй десяток разменял.
 
Отца не помню, мамка померла,
Муж спился. Все одна его тянула»...
Он бережно поднял меня со стула:
«Мамулька, ты б в кроватку прилегла».


Море Белое

Море Белое не стонет,
Лишь тихонечко дрожит,
Лютый ворог в нем не тонет,
Он давно на дне лежит.
Катерки, да пароходы
В воле божьей и волны,
Начинаются походы
С устья Северно Двины.

На краю страны могучей
Запредельная вода.
В Соловецкий рай дремучий
Уплывали без следа.
Экзотические страны
Им мерещились вдали,
Чернь болотная, как раны
На поверхности земли.

Соловецкие закаты,
Будто нет над миром тьмы.
Святы пусто, пусто святы
Земли северной тюрьмы.
В жутком, вековом дозоре
Камень анзерский стоит,
Мертвый храм глядит на море,
На прекрасный дикий вид.


Рецензии