Настоящее

    Лето выцвело, как на лампочке мотыльки.
    Небо на вдох скомканное.
    С трудом привыкают зрачки
    к пылающим фаренгейтам
    осенне-прохладного солнца.

    Во дворах каруселей застыли волчки,
    марок авто рокировка под туш клаксоновый.
    Нервные ищут, кого побольнее бы укусить.
    Блаженно
    спит на скамейке соседская кошка.
    Она знает ответ на вопрос как жить,
    я знаю лишь то, что мы обе черные,
    что пахнет табак, бензин и чужой парфюм - как в такси,
    что хризантемами
    в клумбах сменились флоксы.
    Над головой синеву разрезает за клином клин.
    У меня один на всю голову.
    Молчу. Сердце ноет за нас двоих.
    Уже
    открыли новый сезон школьники -
    снова ранний подъем, дерганные звонки,
    но пока по родным не звонил колокол,-
    хорошо придти и рюкзак закинуть
    и строить свой дом с химерами -
    это масштабней, чем социум.

    Мы - по-прежнему партия - больше, чем совесть и ум.
    Настроение - Джоплин.

    В детстве
    смотрела на свет сквозь цветные осколки
    и видела мир целым,
    ныне сыплются цельного мира куски
    ломким "из-под"
    разбитого калейдоскопа.
    Листья сохнут по лету -
    недолго,
    пока не наступит смерть.
    По ходу войны выясняют и путают корни скифского,
    зато вот у дворников свой джек-пот -
    загребают метлой целые жилы золота
    и, не иначе как к одноименной поре,
    ибо не в жилу пошла торговля,-
    аттракцион щедрости,-
    на рыжье в безделушном скидка.
    Мне бы слов серебро..
    Молчанье достало по горло

    По горло людская река,
    пока не упрется месяц
    в черную ночь рогами.
    Каждый в своем затмении,
    омутах и кругах
    или вне зоны действия
    последней закрученной гайкой.
    Легче, чем вальсы венские,
    венами улиц движется кайф -
    в "Муза-баре" с утра расширяют сосуды глинтвейном
    после вечерней пьянки,
    бодрятся кофейной пенкой.
    Отсюда рукой подать к парку и к храму -
    к причастию и к отчуждению.

    А для киноманов и Франсуа - озон.
    Для театралов город пестрит афишами -
    готовится всрок театральный сезон -
    будто, хотя бы на миг, прекращался шекспировский.
    Мир - театр, джаз, блюз, рок-н-ролл..
    Наново пишутся (in live)
    пережитые кем-то, когда-то роли.
    Реальность походит на сюр Дали,
    на врачебные - хроники.
    Арт-терапия
    сохранила Ван-Гога, частично.. допустим, в подсолнухах.
    И какой-то художник сломал себе кисть - ну, не руки; же,
    глядя на холст с реально живыми звездами

    Этих еще не разыскивают, но повсюду расклеены фото -
    местные сказочники сочинили программу к выборам.
    У сердца программа - биться.
    Разбилось и бьется, бьется..
    и ты, мол, живи, живи..
    Мол, разбейся, но выживи.
    Разбейся, но выживи -
    как бы ни было хуже, чем плохо.

    В детской
    темноту ночником торкнуть
    хватало, чтоб монстры исчезли
    и схоронились за плинтусом -
    алле, оп -
    и все страхи к черту!
    - Мам, я не сплю, не выключай свет
    за нарисованным очагом
    и не закрывай дверь..
    Я знаю, мам, ты меня слышишь
    и бережешь вовсе не от фобий..
    Мы напасти Пандоры
    еще не загнали в ящик.

    А прошлого нет, вот так!
    есть хорошо забытое (ли)
    НАСТОЯЩЕЕ