Колыбельная

Пора ко сну, одиннадцатый час.
На мрак воды ложится лунный глянец.
И на турецком бастионе джаз
Выдумывает колыбельный танец.

А ночь синЯ. А ночи благодать
Встаёт кануном золотого века.
Прохожий, тише – город хочет спать,
Мой Зурбаган, и Китеж мой, и Мекка.

Прохожий, тише шлёпай по плитАм –
Смежает веки первенец Тавриды,
Он в пращуры годится по летам
Москвам, Парижам, Лондонам, Мадридам…

Обмылки львов похожи на ягнят.
Как сахарок иссосан старый мрамор.
Мечети спят,
                И базилики спят,
И башни тоже спят,
И весь он замер.

О да, имел и славу, и казну!
Сгорал дотла, захлёбывался кровью.
Теперь он рано тянется ко сну –
Не то чтоб стар, но бережёт здоровье.

Пора и нам… Редеют огоньки
По корпусам покоев санаторных…
Ко всенощной
                Проснулись табаки –
Пошли кадить дурманно и снотворно.

Кельма и сети – вот его удел.
Кельма и сети – кирпичи да рыба.
Он взял своё,
Он знал, чего хотел,
Он понял жизнь
                И добрый сделал выбор!

Спит карагач, ворочаясь во сне,
И море спит, похрапывая сладко,
И спит ядро,
                Да – в башенной стене
Мертвецки спит, заделанное в кладку!

Бредёт ко сну последняя толпа,
Утихшая, с покорностью отлива.
Спи, Феодосия, на золотых столбах,
Неколебимых в зеркале залива…

60-е гг.