Без названия, 1999

* * *
Спи. Осталось четыре часа.
Завтрашний день нас выжмет, как лимонные корки.
Может быть, он подарит нам новую радость.
Может быть, завтра будут лишь новые раны.
Десятый круг ада - пытка утренним холодом,
темными окнами, безвкусным утренним чаем...
Сколько здесь нас, обреченных на вечное утро?
Сколько здесь нас, мечтавших хоть раз не проснуться?

* * *
Мир был грязным, серым и скучным,
как автобусное стекло.
Три дня с неба что-то текло,
кажется, дождь.
На четвертый день из темноты выглянула
то ли луна, то ли солнце -
не разберешь сразу.
Свет отразился в лужах,
и получился квадрат Малевича наоборот.
На пятый день кто-то кинул из темноты камень,
блики рассыпались, и в мире стало неуютно.

* * *
Небо приоткрыло мне краешек тайны:
солнце в закате рассыпалось
мириадами блистающих окон,
а в них мириады теней -
мощей и ликов -
откликов на беззвучный призыв о помощи.
Слышишь, под ботинком хрипит душа?
Чья?
Те, кто вокруг, хотят сразу и много,
Они знают закон: зверю - логово,
кесарю - кесарево,
а Бога нет - эй, эй, кому, кому Богово?
Раз, два, три, продано!..
Видишь, могилы разрыты, забыты, заброшены,
цветы неухоженные
поросли тернием,
по которому - к звездам.
Вокруг эхом неверное: "Окей", "No problem".
Вместо глаз - стекла, голубые, черные,
как эта ночь...
Чувствуешь, ботинок вымок в крови?
В чьей?

* * *
Не живу теперь, а маюсь:
То с утра не просыпаюсь,
То под вечер не усну.

Видно, кто-то безобразный
Беспокойным черным глазом
Прямо в душу заглянул.

Или ткнул мне в сердце спицу,
Или просто дал напиться
порченой воды.

Приходил сегодня ночью,
Только вьюга, его дочка,
замела следы...

* * *
Помню, были на небо похожи
Глаза, несущие смерть.
Только успела спросить их: О Боже,
За что мне велишь умереть?

Не ответили мне, бессильные
Одинокими быть и петь,
Эти, как небо, пустые и синие
Глаза, влюбленные в смерть.