Тост за Россию

И ели и крыши от снега мохнаты.
Кресты колоколен на солнце сияют.
Здесь ларры мои и мои же пенаты
за щедрым столом рождество прославляют.
Морозное небо пронзительной сини.
Полозья шуршат по зеркальному пруду.
Я тост за тебя поднимаю, Россия!
За русское буйство, за русскую удаль!

Какие слепящие зимние вьюги!
Какая трескучая дикая стужа!
Но мы всё равно вас теплее - о друге.
Но мы всё равно вас нежнее - о муже.
Мы любим ваш мир, он нам душу тревожит,
соблазном дразня экзотических кружев.
Но русский забыть на чужбине не может
родимый свой край, где беднее и хуже.

И он, как весной перелётная птица,
опять возвращается в оттепель к дому,
где милые рощи, в которых гнездиться
отраднее сердцу его золотому.
И если ребёнок рождён на чужбине
и выучен там и привычкам, и речи,
вернувшись в гнездо и обнявшись с родными,
как вспомнив по крови, по-русски щебечет.

В нас много безумства, медлительной лени.
От рек полноводных, от шири привольной.
Но тот, кто нас гнёт опустить на колени,
в своём заблужденьи раскается больно.
Уж сколько их было, наивных тиранов,
пришедших из вне и взращённых змеино.
Мы не разоряем соседние страны.
Мы снова сроднимся, сестра-Украина.

Мы всё одолеем: предательство власти,
и алчность воров, и безумие нищих.
Из семечка веры мы дерево счастья
взрастим силой воли, духовною пищей.
Подменыши сами уйдут - им не сжиться
с российским размахом, с её дерзновеньем.
Неправда, что мы не умеем трудиться.
Мы можем трудиться до самозабвенья.

И то, что сейчас мы ослабили вожжи,
и тройка завязла в сугробах зыбучих,
ещё не фатально. Увидите позже
России расцвет - молодой и могучий.
Я верю в священную Гиперборею,
в её несгибаемость, волю и силу.
Пусть не доживу я или постарею,
но я поднимаю бокал за Россию!