Перерождение

(1 января 2016)

Город набрал побольше воздуха и замер в предвкушении. Он знал, чего ждет. Вдруг абсолютно неожиданно, но строго запланировано то тут, то там начали раздаваться один за другим взрывы. Свет редких вспышек доносился откуда-то издали, но грохота слышно еще не было. Через несколько секунд на смену пробным залпам пришел настоящий град, массивный удар из множества орудий: из ракетниц летели заряды на соседние улицы, пушки плевали ядра откуда-то из-за города, из ружей дробью стреляли во дворах. Город, в котором горели тысячи ночных огней, теперь горел десятками тысяч дневных. Посреди ночи начало светать. Город расцвел. Множество людей высыпалось на улицы, дворы, площади, подъезды, магистрали, мосты. Все орали, визжали, хрипели. Каждый кричал свое, но все одно и то же. Какофония криков и взрывов за минуту накрыла весь город, словно паутина годами накрывающая давно забытую книгу в заброшенном доме. Улицы и дома сверкали множеством цветов и оттенков: красный, оранжевый, зеленый, золотой, серебряный и  изредка-синий. Разнообразие взрывов поражало воображение: от немых искр, до оглушающих, до звона в ушах громких, огненно-рыжих шаров, от скромных фонтанчиков в нескольких метрах, до ядерных взрывов на другом конце города. Все пылало. Это невообразимое зрелище приковывало к себе как тяжелые цепи, пригвождало как распятие, парализовывало как молния и заставляло все смотреть и смотреть не моргая. Оконное стекло беспрестанно дрожало, но за мгновение до того как расколоться на тысячи маленьких стёкол будто нехотя успокаивалось. Глаза ужасались и радовались, снова ужасались и снова радовались. Каждую секунду разрывались десятки новых зарядов, вспыхивали десятки новых пламен. Взрывы старели и умирали так же быстро, как и появлялись на свет, и в следующую секунду им на смену приходили все новые и новые взрывы. Все приходили и приходили, и приходили... Люди тоже сменяли друг друга как часовые на посту: они с криками бежали обратно в дома, пересекаясь с теми, кто с криками из этих домов выбирал. И грохот подпитывался новыми людьми, будто взрывы ими питались и требовали у домов вывернуть все их четырехстенные карманцы. Взрывались крыши частных домишек и стены многоподъездных домов - взрывалось, кажется, абсолютно всё. Постепенно бомбардировки становились все слабее, все тише, все скромнее. Через двадцать пять минут взрывы остались в меньшинстве перед мраком ночи, будто одинокие солдаты на периферии поля боя, которым еще не успели сообщить, что бой уже окончен. Постепенно все стихло. Город снова погрузился в тишину. Новогодних фейерверков больше ни у кого не осталось.