Новогодний фейерверк

                Новогодний фейерверк ©   

              –  Встретить Новый год решил в костюме привидения постельного?
     Я промолчал, а интерес с закрытыми глазами самоуглублялся, удаляясь от Татьяны, представлявшейся как галлюцинация изображеньем регрессивным совести, присутствие чье выступало против личности враждебностью влияния извне и тормозило вытеснение ее с заменой на влечение либидное любовью к самому себе в переживаниях младенческих, инфантильность линз которых обладает всеми ценностями совершенства. Влечения, переживания и импульсы должны в воображении сменить познания интеллектуальные, этические представленья и культуру. Уйти, отвлечься, сущности своей не изменяя, от позывов сексуальных, идеализировав процесс любовный – сублимировать его на цель психически возвышенного, значимого удовольствия. Бред творческий, смотрящий на себя в эмоций зеркало под музыкальность самолюбования от пойманного образа самодостаточного совершенства. Опасная и зыбкая граница между ощутимою  действительностью и незримым, трансцендентным состоянием неведомого поля информационного, откуда просветление снисходит глубиной бездонною, в своем стремлении к познанию… 
    Оно меня коснулось…
    Легонько руки нежные Татьяны тронули желаньем приземленным феерическое состояние душевной самоуглубленности.
     Прошлое и будущее слились воедино:
          Радушный зов, вплетенный в кружева
          соблазности игриво-васильковой,               
          телесно золоченая канва
          ухоженности ароматной сдобой…
    Не выдержала отстраненность и протестно выразила неприемлемость разлуки: мир задела привилегией желаний осознания. 
    Холодная узорчатостью синева, монументальность силуэта, подавлявшего округи цветность, привлекая качеством изобразительным пространства неповиновения доступной недоступности призыва нижнего белья, – открылась мне.   
    Таня, чуть расставив ноги, с вызовом: «Да, соблазнил. Настала очередь моя…»
    Убеждаясь, не видение ли это, пальцами я прикоснулся к кружевной натянутой полоске между ног… Нет, не видение: она тепло живое источала, подогревая панцирь ледяного облика.
    Попытавшись скрыть успеха внутреннего возбуждения наружный фактор, Таня ноги сдвинула. «Предательница» – недовольство внутреннего голоса лицом вещало, руки же искали брешь наглядную в накидке, убедиться, что я также слаб решительному противостоянию манящему разряженностью провокацией букету.
    Разрушить кокон недоступности не получилось. Верхом усевшись на живую зачехленность, Таня, контактируя, нашла признания «Слабинку» – чарующей несдержанностью подавлявшей превосходством.
    С самим собой я поединок проиграл. Не удалось  мне дистанцироваться, запершись от проникавшей из подкорки подсознания порочной сексуальности Татьяны, вытесняющей мою либидную, униженную безответною влюбленностью привязанность к себе. Проиграл единоборство, осознанию не поддающейся зависимости похотливой, провалив попытку изолироваться образом духовным «Я», размытого победоносно властвующим независимостью существом. Покрывашка оказалась более надежною преградою для Тани, чем упрямство внутренней моей свободы, но и ей пришлось пред натиском позывности упасть, бесстыдно оголяя страждущий придаток, ожидавший напряженным озорством прикосновения властительницы. 
    Не рассупониваясь от захвата завиточков кружев, «Нямочка» застенчивым наскоком опоясала прозревшего нахально сибаритского бесстыдника. Вот и сравни лиризма напряжение процесса творческого со спонтаннотривиальным надругательством физиологии над возвышенным парением чувств.
    Слаб перед ажурно-кружевным переплетением чар женских, отключающих воображение, заряженное на себя.   
   Мне сублимация доступна только в одиночестве, и Таня лишь любовный, творческий катализатор, предложенный для более возвышенной, витающий размытым образом, невыявленной цели.   
    Удовольствие распутно-васильковое… 
          Наивная мечтательная грусть,
          в безропотность обняв улыбкой,               
          настойчивостью обнажила суть,
          сливаясь с идиллической подпиткой…
   Горделивый и непринужденный, энергично-страстный и податливостью томный, искрометно-красочный секс в стиле Ренессанса:
          Культурное наследие античности
          усильем воли подхватила разума струя,               
          в угоду поклоняясь яркой личности,
          где человек есть смысл и воплощенье бытия.
            Величественность он вложил в творения
            сооружений светских фантастических дворцов,
            провозгласив эпоху Возрождения,
            колоннами украсив и сияньем куполов…
          Комическим и трагедийным пафосом,
          в многоголосье опер, сольной песнею мечты,
          богатство красок живописным образом,
          лучистость тела отразил в реалиях среды.            
            В горниле времени мятежной страстности,
            порывом в вечность, целью раскаляясь добела, 
            творили – Данте, Рафаэль, Рабле, Сервантес и
            Шекспир, Коперник, Леонардо, Микеланджело...
   Удивительно, куда меня благодаря наряду занесло.
   Покачивая плавно бедрами, Татьяна, узурпировав отзывчивого похотливца, разгоряченными объятиями нащупывала остротой искрящиеся кончики дразнящих ощущениями волоконцев нервных Нямочки. Лежа на спине, сквозь пелену прозрачную батиста, укрывавшего лицо, я наблюдал неторопливость скрытного телесного брожения…
    Пляж, море, мелководье… Изредка затылок погружая в воду и сквозь мокрые ресницы, преломляющие в капельках воды заката солнце, я смотрю в его лучах на теплую улыбку Зои…   
    Как художник, чуть заметными наметками переносящий из воображения объект на плоскость полотна, касаясь пальцем, я перемещаюсь по поверхности живой, переливающейся радужным сиянием чувствительности, удовольствием пропитанной. Губы влажные, подрагивающие веки глаз закрытых, ослепленных яркостью иллюминации соития. Пространства творческого восприятия – метафора изобразительная: статная округлость плеч и линия изящности балетной шеи с плавным переходом к впадинке груди с обтянутостью кружев холмиков рельефности упругой бюста. Руки в поиске обеспокоенном движения, касанием не растревоженных волнением чувствительности точек на подвластной территории. Глубиною благодатная, парящая в острастке восприимчивости тишина, ласкающая еле слышную классическую музыку. Когда же? 
    Затаенная нервозность: вдруг да не получится…
    Залп! Мы оба вздрогнули от прозвучавшего и ожидаемого мной салюта, всполохом эмоционального заряда пробудившего у Тани пляску судороги иллюминации экстаза.
      –  С Новым годом!..
          Прощаясь пылко с временною вехой,
          дней прошлого соизмеряя дань,               
          мечтательной несбывшейся утехой
          в слезах отбеливаем жизни ткань…
      –  Ты этого хотел?
      –    Салютуя году новому утонуть в голубизне,
      благом окольцованному в затяжной полов войне? 
      –  Салютовала Я! Твое орудие…
      –  …не так пугливо и энергией затратной бережливо. Хотело бы
боеспособность сохранить подольше.
      –  Считать мои оргазмы будешь до разгульности торжеств восточного календаря?
–    Если кружева мне свяжут руки,               
      пробудившись от любовной скуки… 
–  Ты сегодня кутаешься, словно девственница…
–  А на самом деле висельная грешница. 
    Тебя обернутая «непорочность» соблазнила?
–  Да, уж больно смачно ты ворочался…
–  Либидное бесстыдство пряча, корчился.
          Возвратимся, что ль, в начало    
          с лишением меня притворства имиджа?            
          Чтоб сердце песней зазвучало
          с новизною беспокойства игрища.    
            Надежду потчивая оптимизмом,
            с тобой зовущий идеал,               
            удаче выставляя с артистизмом
            шампанского искрящийся бокал.
       –  С какого места?
–  Поймать хочу летающие трусы.
–   Тебе не нравится костюм мой новогодний?
–    Некусающееся напоминание.
          Провокационность обнаженная,
          поступком удивленная своим…               
          Горделивость эксклюзивно-тронная,
          по-барски предложившая интим…
               
Читать:    http://napisanoperom.ru/book/136038

или  -  www.poeticheskieigri.net