Devil may cry

Ох, братец. Мое навязчивое, одержимое, глубины разума затмевающее наваждение.
Недосягаемое и нерушимое в своем ледяном доспехе, в панцире из безразличия к влечению чужому, страстному.
К моему бесконечному и безнадежному порыву.
Моя бессонница и усталость.
Психическое маниакальное расстройство, именуемое шизофренией – на последней стадии разрушения. 
Интимнее секса может быть, черт возьми, твое горло, увитое железными шипами ошейника.
Пересечения взглядов братских – ненавистных, но в самой их сути надрывно кричащих "ну здравствуй, тот, кого я давно простил".
Интимнее секса – твои исцарапанные в мясо запястья, кровавого цвета плаща.
И голос, что будит лениво по утрам, сиплым тембром напоминая вчерашние перепалки.
Ты весьма интимно умеешь пощекотать меня моей же катаной, но говоря не о сексе – я поклялся бы: если умирать за нечто прекрасное, то только глядя на сверкающий клинок в твоих руках.
Моё недосягаемое и необъятное.
Интимнее секса – прикоснуться к твоей душе ножевыми ранами, прорываясь сквозь призму коротких ударов,
поцелуем губы рвать.
А после, устало и мягко, – класть голову тебе на ноги, что-то тихо рассказывая, и ощущать вплетенные в светлые волосы тёплые пальцы.
Ты моё безрассудное завтра, ты моё мучительное навсегда.
Незаживающие рубцы и язвы, твои невытравленные в моем больном мозгу фразы,
как зудящие черви, кормящиеся чужим постоянством.
Интимнее секса – твой ублюдочный цинизм горячим дыханием в ухо во время прелюдий. Когда мы заходим слишком далеко, чтобы не разгромить контору и не сломить гордость.
Это нескончаемое противоборство интимнее любых человеческих войн.
И если однажды придётся преклонить колена, не скрывая собачьей преданности – это не будет интимнее секса, считай, овладев моим черным сердцем, ты уже меня поимел.

"You look in my eyes I'm stripped of my pride. And my soul surrenders and you bring my heart to its knees."
apocalyptica - not strong enough.