Герой-любовник

(это отредактированный текст,
прежде опубликованный под названием «Камерное исполнение»)




          Весьма благодарен вам за то, что согласились меня выслушать. Трудно носить такое.
          Извините, представлюсь ниже, в ходе повествования. Сейчас скажу только, что я вдовец.

          Итак,
          Она придумала себе странный, но довольно красивый псевдоним – Поющая Иволга-58.

          Вы когда-нибудь видели иволгу? Слышали, как она поёт?
 
          Что означает это число, меня не волновало, меня волновало фото на визитке. Молодая, красивая, загорелая, в бикини, ослепительная улыбка, а вокруг чистый песок, волнистое море, яркое солнце, вихрастые пальмы с ветрено обвислыми чёлками… на дальнем плане: яхты, опалённые зноем смельчаки на парусных досках и водных лыжах… чуть дальше в сторону – скалистый берег… Райское очарование, райское.

          О, как я разволновался – я вожделел – я писал ей такие рецензии, каких никто никому не писал. Такие слова приходят только в состоянии крайней влюблённости и редкого дара – не от ума вовсе – из глубины сердца – по вдохновению.
 
          Справедливости ради надо сказать, стихи она писала посредственные. Но соловьёв вокруг её портрета всегда порхало в избытке. И такие колена выкаблучивали, в надрыв – ой, ой-ой-ой, ой-ой… Понятно, да(?), почему моё ироническое мастерство возвышается здесь до цены бриллиантовой подвески.

          Страсти кипели. Как же кипели страсти! В памяти всплывали и парадно кружились лучшие эпизоды моей гусарской молодости. Кровь, горячими токами напряжённо билась в искушённом достоинстве, и я с восторгом говорил себе: «Смогу… ещё немало смогу… ой как смогу…»

          Я никогда не затягивал с этим делом. Решительно признался в любви и предложил номер мобильного. В ответ получил СМС: «Я согласна.»
          О-о-о, думаю, значит и портрет мой чего-то стоит – как говорится, слова словами, а халву покажи. И потом, псевдоним – я ведь не какой-нибудь там Сюськин – я Султанов.

          Повелительно спрашиваю (так же СМСкой):
«Где?» – организационные вопросы всегда отпускаю на усмотрение избранницы.
«Вы на машине?»
«Нет – на метро.»
«Тогда Отрадное, у входа.»
«Когда, и в котором часу?»
«В субботу, в 11:00.»
«До встречи.»

          Отрадное! – думаю, как же красиво всё начинается. И, главное, умна, понимает – надо времени больше давать: день – на знакомство, ночь – на фантастические восторги, и ещё день – на плавное вхождение в серую будничность. Восхитительно! Начинаю готовиться.
          А что мне, собственно, готовиться – я готов – всё моё всегда при мне: опыт, обаяние, сила, литературный талант. Но была среда. Впереди целых три дня и три ночи.

          Эти дни и ночи я провёл пылко, как в юности: и мечтал, и грезил, и стихи сочинял, и рисовал. Да-да – рисовал: и с фотографии срисовывал, и на память писал, и в карандаше, и акварелью. Один рисунок особенно удался, причём, по памяти: и характер сподобился ухватить, и лучшие черты, и пейзаж. Словом, я превзошёл себя. Заключил в рамку, думаю, подарю – это же явное подкрепление успеха. Дорогие, аляповатые букеты подносить может всякий – теперь цветы не в дефиците, а ты так вот попробуй – творчески проявись.

          Ну, наконец-то, суббота. 11:00. Выхожу из метро. Оглядываюсь. Нету. Не страшно, думаю, опоздать на четверть часа для такой хорошенькой барышни – комильфо. Стою, смотрю по сторонам. Пытаюсь представить, как она будет одета. Поглядываю на часы, галстук поправляю, волосы. Ну, что Вы – ногти не грызу.
          Через десять минут открываю планшет, начинаю писать – вдохновение нашло.

          Вдруг слышу:
- Здравствуйте… Вы Аркадий?
- Да, Аркадий… Здравствуйте…
          Поднимаю глаза, передо мной женщина в очках, с седыми прядями в причёске, с одной розочкой в дрожащей руке.
- А я Поющая Иволга… – скромно улыбаясь, представилась она и, потупляя взор, прибавила, – пятьдесят восемь…
- Да-да, теперь вижу… – настроение в ноль, начинаю врать. – Простите, очень рад… Именно такой я Вас себе и представлял…
- Да? А я боялась что Вы разочаруетесь… Вообще-то меня зовут Тамара… Тома…
- А меня так и зовут – Аркадий… – думаю, врать так врать…
- Что, и фамилия Султанов?..
- Нет, настоящая фамилия Сюськин… Только вы никому не говорите… Хорошо?
- Хорошо. Но и моя фамилия не слишком благозвучна…
- Да? Интересно…
- Лерёвина…
- А по-моему, ничего…

          Я присмотрелся к ней: высокий лоб, тонкие черты лица, юбка, блузка, кофточка, брошь – всё со вкусом, симпатично, мило, но, извините, пятьдесят восемь. Убрал планшет, ослабил галстук.
- Здесь постоим, или куда-нибудь поедем?
- Не надо никуда ехать – я рядом живу… пойдёмте… позвольте, я возьму Вас под руку…
- Да, разумеется…
          Я, по натуре, ведомый.

          Дозволительно ли описывать быт пожилой, одинокой, к тому же, интеллигентной женщины в юмористическом ключе? Думаю, нет. Судите сами: старинный рояль в перламутровой инкрустации, с подсвечниками… буфет моложавый, по сравнению с роялем, но не совсем – не из ДСП – похоже, массив дуба… такие же массивные стулья – видимо гарнитур… овальный стол накрыт белой скатертью, бутылка красного вина, два хрустальных бокала, фарфоровая посуда, мельхиоровые ножи, вилки, красиво оформленные салаты… из кухни наплывал запах горячего… На стенах фотографии, живопись… Я вспомнил о своём подарке, который держал подмышкой.
- Это Вам…
- Мне? Что это?
- Разверните…
- О-о-о, какая прелесть!.. Вы художник?
- Любитель…
- Прекрасно, прекрасно! – поставила картину на рояль, прислонив к вазочке с розой. – Прошу к столу!

          По тому, как она произнесла приглашение, было видно, самочувствие у неё на подъёме. Только бы, думаю, не испортить. Но любопытство жгло.
- Простите, а кто это?.. – осторожно поинтересовался, указывая на свою работу.
- Дженнифер Лопес…
- Дженнифер Лопес?!. – я расхохотался…
          Она поняла и поддержала меня. Славная минута.

- Рекомендую, начать вот с этого салата…
          В её улыбке проскальзывало что-то такое, что приятно поражает, но уловить невозможно.

          Я и вина выпил, и, всего понемногу, поел. И поговорили мы хорошо – весело, с теплом. Она поиграла на рояле. Ни о какой ночёвке, сами понимаете, и речи быть не могло. Она, конечно, настаивала, просила хотя бы на часок задержаться – редкие пластинки послушать. Я сослался на обстоятельства, что-то пообещал на будущее. Откланиваясь, наплёл кружев стихами. Да. Она, как будто, млела.

          Оказавшись на улице, глубоко вдохнул. Воздух показался сладким. Меня это удивило – в Москве-то, с каких таких нектаров?
          Насторожился, прислушался. Ирония кончилась, юморить не хотелось. Было ощущение, будто она за мной наблюдает. Она, словно, посылала мне волны, а я их принимал. Я, как бы, находился под её покровительством. Нет-нет, вернуться мне не хотелось, но я сознавал, что во мне происходит что-то особенное.

          Сперва, мне стало совестно за этот день и вообще за всю эту историю. Я увидел всё, что сделал не так – плохо подумал, лукаво сказал. Мысленно обращаясь к ней, я искренне раскаялся. Настроение изменилось. Теперь мне казалось, что я ослеп. Нет-нет, я видел всё как прежде, но не столь значимо – ясно, но, как бы, проходя сквозь туман, не на чём не задерживаясь, ни чем не интересуясь, и с добавлением чего-то неописуемого. А именно, я перестал интересоваться нюансами быта. Не знаю, как лучше объяснить, не знаю.
 
          Ну, хорошо, попробую. Я видел и ощущал этот мир: небо, солнце, землю, людей, животных, деревья, дома, машины – всё. И в тоже время, у меня перед глазами стояло то, что было у меня в сердце, а там было солнце. Нет, не это солнце, которое светит нам с неба – другое. Оно доминировало над этим – над всем этим миром доминировало. Тёплое сияние исходило из моих глаз и от всего меня, и я это видел. Я видел, так же, сияние, исходящее от всего окружающего. Все сияния сливались передо мной воедино. Знаете, как весной – выходишь на улицу и по всему видишь – весна. Я чувствовал, что оно и внутри меня это вселенское лучезарное слияние. Да – возможно, так оно и было – теперь, когда прошло какое-то время, об этом трудно говорить наверняка. Могу сказать только, что я испытывал колоссальное влияние – поразительное, восхитительное, невыразимое.

           И вот вам такая неожиданно-удивительная подробность – это женщина. Не улыбайтесь, этот неописуемый световой собор – женщина. Да – её ослепительный образ собирателен – он собирается, как бы, из световых излучений всех людей и всего сущего. И в тоже время, он рассеивается на всех и на всё, то есть каждый человек и каждая тварь носит на себе её, этой женщины, черты.

          Хоть что-нибудь вам понятно?

          Вижу, как все мы похожи друг на друга. И не похожи. Ищу и не нахожу того, кто бы нёс на себе все черты сразу, весь Свет этого образа.

          Да – такое вот приключение.

          Что? Как я её называю? Любовь. А как ещё? И, что характерно, душа плачет. Постоянно плачет душа. Иногда слёзы выходят наружу.
          Отчего? От умиления и какой-то радостной жалости ко всему. Думаю, иначе душа не может реагировать на такое.

          И знаете что, я перестал понимать многие вещи. Например, когда я подошёл к своему дому, из подъезда вышел сосед по лестничной клетке и стал сетовать, мол, прежнюю консьержку уволили, потому что она одна, якобы, получала за троих, мол, это многовато для одной, а других, троих на эту же сумму, найти не могут, и теперь в подъезде бардак, как после революции. Я совершенно не понял, о чём это он мне говорит, и, главное, зачем?  Он тоже смотрел на меня странно, будто видел на мне какие-то важные, но абсолютно нечитаемые знаки.

          Постепенно, я привык к этому состоянию, но всё равно, согласитесь, со стороны это выглядит ненормально. Люди видят и чувствуют мою инакость. Многие конфузятся – словно у них попросили прощения ни за что. Даже не глядя прямо, я вижу, сколько в ком любви, понимаете?

          Как работаю? Не знаю. Не знаю, зачем нужна эта работа. Сколько-то денег мне надо, конечно, но к излишеству я не стремлюсь. Я понял, когда человек счастлив он может обходиться ничтожно малым. Я почти не ем, одежду донашиваю за сыном, компьютер тоже он мне подарил.

          Нет – пока не увольняют, даже хвалят. И я знаю за что – я всё делаю во имя этой Любви, понимаете?

          Всё свободное время провожу за компьютером – пытаюсь описать, выразить, сформулировать. Ничего не получается, так – слабенькие намёки. Ну, вы же слышите мой рассказ.
 
          Сперва хотел съездить к ней, в надежде получить толкование. Но как её теперь найти – я не запомнил адреса – она вела меня, точно слепого под ручку, туда, и, собственно, так же, только уже за сердце, обратно. Даю запрос – «Поющая Иволга-58» – ответа не получаю – нет её в Интернете. Звоню по тому номеру, с которого она посылала мне СМС – говорят: «Вы ошиблись, тут нет никакой Тамары.»

          Нет – теперь вижу её молодой и очень красивой, очень красивой. Ну, что Вы – Дженнифер Лопес только отчасти, как и все мы.

          Не понял. Вас интересуют мои стихи? Да, пожалуйста, вот последний:


                УТЕШЕНИЕ


               Вижу, вдруг, ты сидишь,
               Без ничего, без кукол,
               Слёзы в глазах – глядишь
               В радужно-звёздный купол…

               И ощутилось детство,
               Раннее детство, простое:
               Солнце, под солнцем место…
               Впрочем, и всё остальное,
               Только без умных средств
               И социальных настроев…

               Вспышка, короткий миг,
               А впечатленье такое,
               Словно тобою проник
               В Самое Дорогое…



03.05.12.
11:01