Кузнец - А. Рембо, перевод с фр

К ногам свой молот опустив, вселяя страх
Хмельным угаром и зловещим лбом, в сердцах
Бездонным ртом, как горном бронзовым, смеясь,
И диким взором в тело грузное вцепясь,
Кузнец монарху рёк одним погожим днём,
Когда топталась чёрная толпа кругом
И тёрлась шкурами о позолоту стен.
Поджав живот, скрывая дрожь больных колен,
Король бледнел, как осуждённый пред петлёй,
И, словно пёс, боялся вызвать гнев чужой,
Когда рычал, расправив плечи, этот плут
Словами теми, что в трущобах лишь живут,
И разом душу заставляют цепенеть!

“Ну, Сир, как пели песни мы, ты знаешь ведь,
Когда быков стегали на чужих полях…
Там пастор бога славил в солнечных лучах,
На чётках камни золотые теребя.
Хозяин на коне ступал, в рожок трубя,
И как придётся - поводом иль плетью - нас
Хлестал зазря. Безумнее коровьих глаз,
Не уронили наши очи слёз; мы шли…
Когда не вспаханной уж не было земли,
Когда, в земле той чёрной нашу плоть и кровь
Оставив, к дому ночью мы вернулись вновь,
Нам платой пепел был меж обгоревших свай
Да из детей родных хрустящий каравай.

“Но я не жалуюсь… лишь вспомнил всякий вздор.
Ты можешь возразить, у нас ведь равный спор…
Но не отрада ли смотреть, как сено в хлев
Заносят всей семьёй под ласковый напев?
Дышать травы цветеньем, в поле выходя,
И отдыхать в саду под тихий шум дождя?
Смотреть на рожь златую, что полна зерна,
И видеть сытный хлеб, что вскоре даст она?
Охотно с песней шли б мы к пламени горнил
И подымали молот, не жалея сил,
Коль знали б что, породы будучи людской,
От божьей щедрости кусок получим свой!
Ну да… стара история, да ложь одна!…

“Я уж не верю ей… Другие времена.
Ко мне, здоровому - с руками и башкой,
Ужель соваться может нынче шут какой
С ножом за пазухой: “Давай-ка сей, дружок!”
Иль кто другой явиться может на порог
И на войну родных отправить сыновей?
Я пусть бедняк, ты пусть король страны моей,
Но говоришь ты: “Я хочу!” Ну глупость ведь!
Мне сладко, думаешь, на твой чертог смотреть?
На тысячи злачёных лодырей и слуг,
На сановитых отпрысков дворцовых сук?
Дворец твой нашими пропах ведь дочерьми
Да клеветой расправ над честными людьми.
Мы-де посмотрим и промолвим: “Так и быть!
Нам на коленях суждено дары носить!”
И ты закатишь бал, от черни отградясь,
Пока нас господа утаптывают в грязь!

“Нет, грязь останется на совести отцов -
Народ не шлюха уж. Хватило трёх шагов,
Чтобы Бастилию твою сравнять с землёй…
Чудовище, запревшее в крови людской,
Бастилия… Среди её лепрозных стен,
Среди теней, пригревших ненасытный тлен,
Истории мытарств внимали молча мы.
То, гражданин, твой подлый век вранья и тьмы
Хрипел в агонии, когда упал засов.
Мы, сердце вызволив из вековых оков,
К груди взволнованной прижали сыновей,
И, словно стадо исступлённых лошадей,
Неся на чёлах солнца яркого венец,
Шли, гордые, под стук безропотных сердец
В Париж. Народ, завидев чёрные ряды,
Шёл к нам! Мы были вновь Людьми! И так бледны
Мы были, сир, и так пьяны своей мечтой,
Что, стоя у тюрьмы бесчисленной толпой,
Тряся листвой и поднимая сотни вил,
Мы не питали злости! Мы с приливом сил
Хотели только мягче и честнее быть!
……………………………………………
……………………………………………
“С тех пор нам стало будто голову кружить!
На улице рабочих больше с каждым днём,
Всё больше собирает каждый знатный дом
Теней понурой черни у своих ворот.
А я доносчикам твоим смыкаю рот:
Брожу по городу с кувалдой на плече
И пробу делаю на первом стукаче.
Смеяться вздумаешь - я и тебя убью!
Ты пожалеешь, Сир, что позволял жулью
Прошенья наши церемонно принимать,
Чтоб ими позже, как воланчиком, играть,
И про себя шептать: “Какие же глупцы!”
Законы сочинять, да набивать ларцы
Благих намерений декретов мишурой,
В забаве неуёмной красть кусок чужой,
И зажимать, завидев нас, поспешно нос,
- Избранцы, что народ свой держат за навоз!
Что так бесстрашны, что боятся лишь штыков…
Ну как хотят… К чертям нелепицу шутов!
С нас хватит глупой болтовни голов пустых
И брюх… Ах, этим блюдом ты рабов своих
Кормить собрался, буржуа, когда они
Громят уже в пылу регалии твои!..”
……………………………………………

Он тянет под руку, срывая бархат штор,
И вниз смотреть велит - на необъятный двор,
Где мечется, где изнывает буйный сброд -
Зловещая толпа, что словно зверь ревёт,
И морем воет, и рычит подобно псу -
Кто с вилами, кто с острой жердью навесу,
Стук барабанов, стон вертепов, гул рядов,
Да кровь чепцов поверх нестриженых голов.
Так у окна раскрытого он их явит
Правителю, что на ногах едва стоит,
Что болен лишь от вида их!
                “Сир, это скот!
Слюнями брызжет он, плодясь, и корма ждёт:
- Голодный тут народ, бедна толпа сия!
Я лишь кузнец: внизу в толпе жена моя,
Безумная! Хотела хлеба здесь найти!
Здесь, в Тюильри! - В пекарни днесь ведь не пройти.
C тремя детьми - мы скот. Я видел здесь старух,
Что плачут в чепчики и причитают вслух
О дочери иль сыне, отнятых у них.
Всё это скот! Один лежал в стенах глухих,
Другой на каторге стонал. Они, поверь,
Безвинны были. Да на воле - псы теперь.
Их унижали. Ранили как нож плевки
Твоих стражителей - теперь, им вопреки,
Израненные чёрной милостью твоей,
Стоят и воют псы у золотых дверей.
Стоят и девки блудные средь голытьбы -
Ведь вы, усвоив, Cир, что женщины слабы,
Что отдаваться заставляет их нужда,
Плевали в души им без меры и стыда.
Ваш скот и девки ваши - нынче во дворе.
……………………………………………
“Ах те несчастные, чьи спины на жаре
Горят под солнцем злым. Те, что идут, идут…
Чьи лбы сожжённые гнетёт работы спуд…
Прочь шапки, буржуа. Пред вами Люди, Сир!
Рабочий мы народ! А с нами новый мир!
Тот звонкий новый мир познанья и труда,
Где Человек куёт без устали с утра
И до ночи, ища суть следствий и причин,
И, отыскав, Он - есть вещам всем властелин,
Он возвышается над Всем в златом седле.
Служить сиянью кузниц! И забыть о зле!
Быть может страшно то, что неизвестно нам:
Поймём! А что известно уж - то по зубам
Нам с молотом в руках столочь у решета.
Вперёд! Великая нас проняла мечта -
Жить скромно, пламенно, не молвить всуе зла,
Работать с тем, чтоб вновь улыбкой зацвела
Та, что любима праведно и всей душой.
Нам бы трудиться с гордостью хоть день-деньской,
Внимая, будто горну, долгу своему:
Мы были б счастливы тогда. И никому,
О, никому не в силах было б нас сломить!
Ружьё над очагом углям не даст остыть…
……………………………………………
“О! но пропитан воздух запахом борьбы.
Что говорил я бишь? Из чёрной я толпы.
Хоть без числа бандитов и шпионов в ней,
Свободны мы! И от мечты ещё пьяней,
Когда её величие мы сознаём.
Я плёл о долге тут… да очаге родном…
Взгляни на небо! Тесно будет нам под ним,
В такой жаре не уцелеть уж нам двоим!
Взгляни на небо, Сир! Обратно я иду
В толпу скота, что пушки волочит в поту
Из тюрем сломленных по грязным мостовым:
- Омоем в смерти их, коль не дано живым.
- И если нашей гневной мести супротив
Монархи дряхлые испустят вновь призыв
Шагать по Франции цветным полкам извне…
Ведь так и есть! Мы похороним их в говне!”

- Он вскинул молот на плечо,
                И чернь вокруг
Душой голодной будто охмелела вдруг,
И во дворе, в палатах с отблеском зеркал,
Там, где Париж звериной жалобой дышал,
Толпа безбрежная в ознобе содроглась.
Лихой рукой, что носит вместо перстней грязь,
Кузнец монарху, сникшему в упадке сил,
Свой красный, будто кровь, колпак в лицо пустил!