В полудрёме

Держали сосны в кронах солнце на закате,
Но по стволам оно скользило вниз:
Уж вечер облачение закончил в платье,
Которое, на дымчатом слепило позолотой риз.

А над алеющим вразнос платом заката
Лазурной пеной плыли, вторясь, облака,
Как на картине Рембрандта когда-то,
Запечатлелись, проплывая сквозь века.

Янтарность смол окутала дыханием,
Что отдавали поры, прослезившись, кор:
После полуденной жары смыканием,
И уносились ветерком, дразня простор.

Не потревоженные силуэты, горбом птиц,
Вписались сном на захиревшие суки осин,
Да пни, повывернутые стволами ниц,
«Растраченным» вводили ненароком в сплин.

Закат, уж полы, пред собою подбирая,
Спускался к речке, что змеилась за горой:
Над полем в полудрёме, вороная стая,
Летая, каркала, как будто бы просилась на постой.

На отдалённом косогоре, в вётлы опустилась.
Солнцу «угасшему» взамен, взошла луна,
И звёзд плеяда на «бархотке» неба заискрилась,
Ночь, вечность, постигая – госпожой сошла – одна.