Начитавшись Руссо
Нет у меня никого в этом мире!
Лишь в окруженьи своих сновидений...
Я на земле, как на чуждой планете...
Если и что различимо заметно —
То лишь печальные сердцу предметы,
Поводы к негодованию более,
Либо симптомы тягостной боли.
Я одинок на весь жизни остаток,
Ибо в себе только виден порядок:
Мир и надежду всё глубже храня,
Нечем заняться мне... Кроме себя.
Свидетельство о публикации №115122100028
Композиция проста и прозрачна: первая строфа — декларация отчуждения, вторая — наблюдение за обеднением восприятия, третья — итог — «Нечем заняться мне... кроме себя». Последняя строка звучит почти афористично: в ней есть и грусть, и лёгкая насмешка, и философская безысходность.
Штейн показывает, как самосознание, возведённое в культ, ведёт к одиночеству, а духовная автономия — к эмоциональной изоляции. Ирония названия превращается в диагноз эпохе: от Руссо начинается путь к современному индивидуализму, где человек теряет мир, чтобы сохранить «Я».
Тон стихотворения — отстранённый, чуть горький, без излишней мелодрамы, что делает его особенно убедительным. Это не исповедь, а спокойный философский портрет человека, утонувшего в собственной самодостаточности.
Руби Штейн 05.11.2025 01:30 Заявить о нарушении
