Письмо - 2 из 1985г

                Здравствуй, любимый!

    Мой самый любимый праздник - Новый год. Этот же полон отчаяния, боли.  Ты встречал его в своей семье, а я от горя за твой обман готова бы принять предложение малознакомого человека – Н.В. Но, не смогла. Ты занял прочное положение в моей душе. 1 января ты звонишь по телефону и просишь встречи. У меня совершенно опустошено сердце и, с полным безразличием, я соглашаюсь на неё. Выхожу к реке и вижу, как ты идешь по льду, увидев меня, бросаешься в снег, поднимаешься, раскинув  руки, идёшь ко мне. Но даже твоё игривое  настроение не разморозило меня, заледеневаю от тоски и печали. Я говорю тебе, что выхожу замуж и чтобы ты не приезжал больше.

   Н.В. приезжает ещё 2 или 3 января, приглашает меня в Гомель, но я не даю определенного ответа, т.к. он мне не нужен, я безумно тянусь к тебе, не могу от тебя отказаться.
Ты приезжаешь и привозишь мне подарок - куклу с золотыми серёжками. Смотришь на меня таким преданным взглядом, с такой любовью, что не принять тебя, и твой подарок, я не могу. Хотя делаю это без всякой радости, просто, чтобы сделать тебе приятное. Ты это замечаешь и спрашиваешь:- «Тебе они не нравятся?» И теперь я скажу: - «Да, они мне не нравились», и  никогда, я их с радостью не носила. Ведь ты их назвал "Вовочкины слёзы", а твои слёзы меня всегда печалили. Тогда ты, видимо, посчитал, что за обман рассчитался, сделав мне подарок. Нет, я ещё не могла предать ложь забвению. Открывшаяся правда жгла  меня, и я ещё более стала скрывать свою связь с тобой. Но любила, очень любила тебя. Поэтому нашла оправдание, и твоему обману. Поверила тебе, что жена плохо обращается с тобой, ругается, ты готовишь себе отдельно кушать и т.д.
   Рождество 1985 г.   Мы у Марии Николаевны, там же и Нина Николаевна. Собрались ещё знакомые, организовали  застолье,  и Нина Николаевна предлагает это сделать как нашу свадьбу. Во мне внутри всё закипает: злость на себя, на тебя, но держусь, не подаю вида. Ты же спокоен, как будто всё так должно быть, что мне, совершенно, должно  быть безразлично твое семейное положение.  Потихоньку одеваюсь, выхожу за дверь и мчусь на автобус, чтобы ехать к Н.В.
Он был удивлен и обрадован моему появлению, а я, возбуждённая прошедшим, лихорадочно говорю-говорю с ним, а о чём не помню.  Знаю, что разговаривали долго, он просил меня быть хозяйкой в доме, но определённого ответа я не дала. Спать легли в разных  комнатах, и я пре¬дупредила, чтобы ко мне не заходил.  Видимо, что-то было в моем внешнем виде, в разговоре такое, что он понял - не к нему я пришла, а от чего-то, убежала, и просто ищу прибежища. Утром встала, попрощалась и сказала себе: -   « Всё, незачем шутки играть с человеком, всё равно от себя не убежишь». При¬ехала к Марии Николаевне, а ты меня там ждёшь, и рассказал, как меня искал. Я поняла, что став на порочный круг, связавшись с тобой, я уже не могу оставить тебя одного в нём вращаться, а буду с тобой  до конца дней своих. Ты не знал, как я мучилась, как страдала, понимая умом: - "Нет, нельзя мне быть с тобой », а сердце рвалось к тебе. Даже о детях стала меньше ду¬мать, так хотелось больше уделять внимания тебе.
     Н.В., всё же, надеясь на моё расположение, подсказывает мне, что в обкоме должна освободиться должность и мне нужно подъехать и поговорит с председателем. Всё устраивается как нельзя лучше. Я сообщаю тебе об этом. Ты очень обрадовался. Но, осмысливая теперь то, как ты это воспринял, что я буду работать в Гомеле и жить у Марии Николаевны, думаю, обрадовался тому облегчению, что тебе не нужно что-то врать жене, что бы ехать на встречу ко мне в Добруш, а я буду рядом, в Гомеле. Для тебя складывалось хорошо.
      Помню первую командировку в г. Калинковичи. Погода была скверная, холодная, дождливая, приехала поздно, озябла. Ты же встретил меня окриком, начал ругаться, зачем я езжу в командировки, не могла приехать пораньше, и здесь у меня сработало чувство ответственности за дело, которое я делаю и дала понять тебе, что не могу работать плохо. И ещё я поняла, что ты не можешь быть настолько добрым и заботливым по настоящему, насколько хочешь таким казаться. Затем твой нежный взгляд, поцелуй, и я всё забываю.
   Чем ещё примечателен этот год? Моя поездка в Ригу по линии НТО. Мы поехали вместе, но это был поступок, несовместимый с моим понятием о нравственности, я ведь еду не одна, а тебя это не волнует, ты совершенно не думаешь о моей репутации. Там мы едем в Юрмалу, ты обрадован, а мне в этом никакой радости, кроме стыда за себя, за тебя нет, и сейчас, прошло  почти 10 лет, я вспоминаю ту поездку, как будто ехала в грязном вагоне, после чего хочется поскорее вымыться.
Шли неприятности и у тебя, в связи с Указом по борьбе с пьянством.  Как я переживала, как готова была ринуться в бой за тебя за то, что с тобой решили разделаться. Но не имела права. Это меня тяготило, вводило в смущение, а тревога за тебя была ещё сильнее. Всё закончилось, если не так уж и благополучно, но и не стоило горевать.                В даль¬нейшем твоя производственная работа тебе помогла. Ты почти каждый вечер был у меня. Мария Николаевна считала тебя очень хорошим, преданным другом и была довольна за меня, не зная истинного положения дел.  Тайна окутывала меня. Мы вместе ужинали, говорили на кухне и ты уходил. А как приятно мне было готовить для тебя ужин. Это же такая радость - кормить любимого человека. Ты был настолько любимым  мною, что отдавала тебе всё, что могла, моё внимание, ласки, заботы, нежность, душевные силы.  Ценил ли ты это - не могу сказать. 
Мне кажется, принимал, как  должное, другого  отношения ты к себе не представлял. А я верила в твою любовь, чистые чувства. Но неприятные разговоры у меня с мамой были. Для Марии Николаевны было непонятно, как это ты ужинаешь вместе со мной, приготовленною мною едой. И этим она делилась с родственниками, а они всё передавали маме. А я всегда её успокаивала и просила плохо о тебе не только не говорит, но и думать. Теперь же, я понимаю, что мать чувствует приближение беды сердцем, хочет её предупредить, а дети не хотят этого понимать, в каком бы возрасте они не были.

Всё было, как будто хорошо,  я же постоянна была не удовлетворена собой тем, что наша связь должна быть тайной. Помню, ты пригласил меня на торжество в капеллу. Я не знала, куда себя девать, а ты всё куда-то убегал, оставляя меня одну. Мне казалось, что все смотрят на меня с жалостью. Вечер был мучительным для меня, для тебя же – радостным. Ни тени сму-щения, ни боли за меня. Одно - два хороших слова, зов "Аню” - и я растаяла, я в твоей власти. Вот когда ты был властелином, а я чувствовала себя, как кролик перед удавом, полностью подчинена твоей власти. Позвал бы ты меня тогда, и я бы пошла за тобой куда угодно, бросив всё и всех.
Нежно тебя целую, мой любимый!
                До свидания. Твоя Аню.
Добруш, Гомель, Юрмала.
Дата написания 04.03.1995.