деньги вперёд

Придёт ли время мемуаров?

Для этого нужно пережить всех участников событий, которые столь активны в текущей политике, что упоминания опасны.

Саму же политику пережить не надеюсь...

В конце 90-х судьба свела меня с Вовкой.

Я работал в фирме на Донбассе. Наша фирма посредничала между крупными заводами.

Суть работы сводилась к тому, что заводы платили нам больше, чем они бы платили друг другу.

Разницу мы обналичивали и в чемоданах возили руководству заводов в обе стороны.
Себе тоже оставалось.

Если у заводов не было денег, а их, как правило, не было, то заводы грузили через нас по бартеру продукцию по завышенным коэффициентам.

Бартерная цепочка завершалась экспортом, нефтепродуктами или сахаром на внутренний рынок.

Так выходили на деньги, которые затем распределялись.

Деньги стояли мешками в офисе, дома, в гаражах и тайных местах.

Ежедневно с рук шёл обмен украинской валюты на доллары, которые занимали в два раза меньше места, потом – в пять раз, но главное доллары сохраняли стоимость.

Когда у тебя полсотни таких контрактов, то работа очень напряжённая.

У нас количество контрактов дошло до двухсот. Фирма разрослась, появились филиалы.

Когда на два часа отключали свет из-за перебоев в энергосистеме, мы испытывали проблемы – таким плотным был поток заявок и наличных.

Мы купили на балкон немецкий бензиновый генератор с японским двигателем и запасную канистру.

Вовка жил в Чехии, куда переехал из Москвы. В Москве Вовка работал в банке, который превратился в пирамиду и лопнул.

В последние дни Вовка сумел перевести на личный счёт крупную сумму и бежал. Его искали, но вяло. Вскорости тех, кто искал Вовку самих стали искать. Про Вовку забыли.

В Чехии государство продавало средневековые замки с условием их ремонта и содержания.

Вовка купил за один доллар замок где-то в полях, получил гражданство, как инвестор, но жить в замке было неудобно – далеко до школы, магазинов, пусто и холодно.

В те времена ходил анекдот. Новый русский выбирает замок в Европе.

«Вот интересный замок, – говорит риелтор, – первая половина 18-го века, между прочим».

«Минуточку, – возмущается новый русский, – а где вторая половина?».

На оставшиеся деньги минус один доллар Вовка покупал продукцию на Донбассе и продавал в Чехии.

Так мы познакомились и можно сказать подружились.

Однажды Вовка загнал предоплату на завод за очередную партию продукции, но завод, не успев отгрузить, перешёл под контроль от одного олигарха к другому.

Новый владелец-контролёр заявил, что «прощает» все долги.

«Кому я должен, всем прощаю» и «долги отдают только трусы» – было лозунгами времени.

Пару месяцев Вовка бился о стену, а потом нанял за четверть суммы долга в Лондоне юристов, которые специализировались на возврате долгов из стран третьего мира.

Деньги вперёд.

Выбивать Вовкины долги к олигарху приехали: юрист из Лондона, представитель колумбийского наркокортеля, представитель Солнцевской группировки и украинский криминальный авторитет, два переводчика с английским и испанским. Двое были с девушками неясной национальности.

Сумма долга была крупной и достаточной для столь солидного международного симпозиума.

Компания заполнила небольшую уютную гостиницу в тихом центре.

От олигарха на переговорах присутствовал его штатный криминальный авторитет, который был известен по прозвищу, скажем, Хмурый.

Я был приглашён в качестве свидетеля.

Каждый за столом переговоров представлял собой совершенно отдельное зрелище, отвечающее своему образу.

Юрист из Лондона был в строгом костюме и галстуке.

Колумбиец – в клубном синем пиджаке с золотыми пуговицами, светлых брюках и золотой цепью на остроносых туфлях.

Московский гость был в костюме без галстука, на руке немыслимые часы.
 
Украинский авторитет был в свитере.

Хмурый был ужасен. Изо всех его щелей виднелись татуировки, движения нервные, зубы золотые, в руках чётки, которыми Хмурый непрерывно вертел.

Переговоры шли два дня. Заслушали потерпевшего и свидетелей.

Получалось, что все присутствующие кроме Вовки некая комиссия.

То есть потерпевший это Вовка, а второй стороны, которая должна Вовке деньги, за столом как бы нет.

Они все эти люди будто некий высший суд, который должен принять общее решение.

Подразумевалось между строк, по тональности разговоров, по тому, как сидят за столом люди, что Вовка просит справедливости, но не у тех, кто был к нему несправедлив, а у сильных мира сего.

Просит вернуть ему деньги, которые Вовка похитил в московском банке, который похитил их у россиян минус один доллар, который был заплачен в обмен на гражданство за замок в Чехии, в котором неудобно жить.

Никакие документы не требовались, и никто ничего не записывал.

Иногда кто-нибудь брал со стола калькулятор и, нажав несколько клавиш, задумчиво покачивал головой.

Приближалась финальная сцена, в которой по логике ожидался монолог Хмурого.

До этого Хмурый был немногословен, косноязычен и грубоват.

Переводчики переводили в вполголоса его короткие фразы: «как бы», «ну дак это ж», «оно-то так да не совсем», «где-то так, но не так», «всё будет путём».

Представители свободного мира кивали.
 
Москвич хранил невозмутимое молчание, его стеклянные глаза смотрели в одну точку перед собой.

Заключительную речь Хмурого я не забуду никогда.

От его косноязычия и грубости остался лишь лёгкий налёт, но ровно такой, чтобы сохранив образ, не помешать Хмурому произнести совершенно особую по-своему верную и даже проникновенную тираду.

«У вас там, – сказал Хмурый и взмахом руки покрыл весь земной шар за исключением стран бывшего СССР, – у вас там долг значит не то, что здесь у нас, – Хмурый обвёл рукой в воздухе Советский Союз за исключением, казалось Эстонии и, оставив под вопросом Грузию, – Владимир с самого начала знал о том, что ваши долги и наши долги считаются по разному. У нас здесь долг только тогда долг, когда мы даём гарантию. Без нашей гарантии здесь у нас не бывает долгов. Владимир не хотел иметь нашу гарантию, поэтому долга нет. Но, – Хмурый выдержал театральную паузу, – мы очень уважаем наших гостей, – Хмурый обвёл рукой присутствующий интернационал, исключив меня и Вовку и оставив под вопросом переводчиков, – поэтому мы приняли решение отгрузить Владимиру продукцию. Половину».

Все встали и, церемонно попрощавшись, расстались.

Нехитрый расчёт, который я произвёл в уме, показал, что Вовка с учётом гонорара  юристов получит четверть денег, украденных в московском банке за вычетом одного доллара уплаченного за чешский замок.

Вовка был доволен, хотя это никого не интересовало.

Я размышлял. Остальные участники инсценировки за считанные секунды равномерно распределились по континентам планеты и растворились в вечности.

С тех пор прошло 15 лет. Чехия вступила в ЕС, и Вовка переехал дальше в Европу.

Больше мы не виделись, но приветы он лет пять передавал...

Те годы покрыты для меня полупрозрачной пеленой. Я вижу себя в них со стороны, будто зритель.

Детство и юность видится иначе – будто я сам на сцене и себя не вижу.

В 90-е изменился воздух.

Это было неповторимое время, когда функции государства исполняли такие люди как Хмурый, а частично мы с Вовкой.

Сравнивая с настоящими днями, говорю, что мы справлялись не хуже.