4. Как уходят из семьи и возвращаются

...ну наконец-то, близок к идеалу
наш светлый романтический союз
друг к другу придвигаемся помалу
навстречу спайке обоюдных уз

но что-то как-то вдарила стабильность
по шее пыльным мерзостным мешком
и жизнь слегка утратила мобильность
все меньше стал я двигаться пешком

нам рыбу в дом соседи приносили
живое мясо хрюкало в хлеву
и понял я, что накопились силы
и что сейчас впустую я живу

открыли к телу безлимитный доступ
но по болезни только лишь рукам
и стало жить нам радостно и просто
и пусть приятно это было вам

примерный муж, пускай и первобытный
я стал толстеть, и тихо матереть
и образ жизни, бурный но забытый
пришлось совсем из памяти стереть

вы оказались доброю хозяйкой
спокойной, теплой, пышкой из печи
а я при вас стал мягким пухлым зайкой
в глазах погасли яркие лучи

однажды ваша в дом пришла подруга
с горящим взором, красным жадным ртом
и вдруг померкли вы, моя супруга
и я в момент остался за бортом

той лодки, что считается семьею
я потерялся, сдулся и пропал
я наотрез поссорился с собою
поняв что жизнь немножечко проспал

я вспомнил вдруг сонеты и осанны
хоть и не знал их на заре времен
я пел их ей - она звалась Оксана
и стал я ею напрочь опьянен...

Мы вышли в свет, она со мной под ручку.
Я грузноват, но все еще силен.
Открывши рты, смотрел на эту штучку
Пещерный сброд. И продолжался сон.

"Мой бог и царь" - она мне говорила.
"Великий Вик" - и на душу елей.
Невольно плечи расправляли силы
Самовнушения, и широта полей

Моей души затмилась широтою.
Почти летел над миром, над собой.
Летел как Бог, рука об руку с тою,
Что в трудный миг ниспослана судьбой.

И вдруг она мне задает вопросы:
Когда пойдем ко мне мы во дворец?
Когда служанки заплетут ей косы,
И поведут нас вместе под венец?

Когда верблюдов гордых караваны
Нас отвезут в волшебные края?
Где ждут её нектаров сладких ванны?
Что за дары ей приготовил я?

Я ей в ответ - "О чем ты, дорогая?
Раз я твой Бог, весь мир тебе отдам!
Теперь и жизнь - свободная, другая,
Нас ждет вдали. И это небо - нам!

Гора и море, ветер и долина
Отныне - нам, что хочешь, то бери!"
"Ты что, рехнулся?! - говорит - дубина!
Мы с голым задом! Оба! Посмотри!

Давай вернемся мы в твою пещеру,
Подругу - вон, захватчицу богов!
Вот обнаглела, и не знает меру!
Идем скорей в любовный наш альков!"

"Но этот дом - её, и все, что в доме,
Все нажито одним её трудом.
Нам ничего с тобой не нужно, кроме
Себя самих. И мы найдем свой дом."

"Да ты ничтожество!" "А говорила - рыцарь."
"Да ты урод!" "А говорила - бог!
Я был твой царь, а ты - моя царица.
И я тебе Луну достать бы смог."

"Да на фиг мне Луна твоя, ублюдок?
Засунь её туда, откуда ты..."
Не дал сказать. И, потеряв рассудок,
Её лицом пришвартовал в кусты.

"Как смеешь так себя вести ты с богом?!
Совсем, овца, ты потеряла нюх?!
Ты будешь жрать помои за порогом!
Ты будешь гнить среди портовых шлюх!

Ты будешь, тварь..." Но тут мне больно стало.
Заныло в шее, отнялась рука.
Спина внезапно гнуться перестала,
И хрустнул диск седьмого позвонка.

Упав на мох, я увидал супругу,
Серьезную, с дубиною в руке.
Она достала из кустов подругу,
И потрепала нежно по щеке.

"Вот видишь, Ксюша, часто как бывает.
Желаешь бога - получаешь хрен.
А этот... хрен все быстро забывает.
Ну что, царёк, давай, вставай с колен.

Тащи домой луну, звезду и море,
Что этой дуре ты надоставал.
Иди, ложись, моё чудное горе!
И чтоб до завтра с койки не вставал!

А ты, подруга, здесь не появляйся.
Моя долина больше не твоя.
За море лучше, Ксюша, прогуляйся,
И пусть тебе отыщется семья."

И вот лежу я на медвежьей шкуре.
Жена мне в рот пихает корешки.
И я теперь живу, как бог, в натуре!
Любите жён! Удачи, мужики!!!