Постум, одиссеево

Здравствуй, Сашка. Снег… и грязь. Как странно, веришь тем, кто ни во что не верит. Я устал сражаться за нирваны. Но нашёл любовь, по крайней мере, выйдя из туманного наркоза. Утро, Пенелопа, скучный Улисс. В городских артериях тромбозы, охUевших в снегопаде улиц  дрожь и страх. В узлы деревьев руки вяжут провода. Вернуться в лето хочется на миг. Исчезли звуки, грустно. Мир уменьшился без цвета, белое и чёрное. По кругу толпы бродят, что-то шепчут… всуе, /завтра, по прогнозам, снова вьюга/, мокрый снег подошвами прессуя.
Ладно…. Хватит в лирике пейзажа. Яблоком отравленным на блюде крутимся, показывая лажу. Рано или поздно все там будем. Главное – не подбирать упавших. Стал вороной белый Мира Голубь. Все мы братья в этой бл@дской каше. Круг седьмой, для нас готовят прорубь.   
Где-то там, под снегом, спит Европа, полумесяц из зелёной книжки. Вечер, пьяный Улисс...
С Пенелопой Телемаху делаем братишку. Небо обращается к нам всуе. Сладкая забористая бражка, из закусок только поцелуи. Пить до дна...
Твоё здоровье, Сашка.