Монах Лазарь. Жуковский-Пушкин 9

      Письма Тургенева, адресованные "Вяземскому или Жуковскому", "Жуковскому и Вяземскому", читаются вслух на субботах Жуковского. Вяземский 29 декабря 1835 года сообщает Тургеневу, что он читал его письмо на этом "олимпическом чердаке": "Тут Крылов, Пушкин, Одоевский, Плетнев, барон Розен etc., etc. Все в один голос закричали: "Жаль, что нет журнала, куда бы выливать весь этот кипяток, сочный бульон из животрепещущей утробы настоящего!" И в следующем письме от 19 января 1836 года: "Пушкину дано разрешение выдавать журнал, род "Quarterly Review" {Трехмесячное обозрение (англ.).}. Прошу принять это не только к сведению, но и к исполнению и писать свои субботние письма почище и получше... мы намерены расходовать тебя на здоровье журналу и читателям. Пушкин надеется на тебя". Пушкин готовит первый том "Современника". Вместе с Вяземским редактирует письма Тургенева, дает им заглавие: "Париж (хроника русского)"...
     В конце ноября из Москвы приехал Александр Тургенев. 27-го он обедал у Вяземского вместе с Жуковским и Пушкиным; вечером того же дня был на премьере "Ивана Сусанина". "Я нашел Жуковского в хорошем состоянии; он всегда такой же для всех и для всего, и мы говорили обо мне, - писал Тургенев брату. - Пушкин озабочен семейными делами". Тургенев часто встречается с Пушкиным - у него дома, у Пашкова, у Карамзиных, у Ростопчиной, во французском театре, у Жуковского. Пушкин читал ему "Памятник", непосланное письмо к Чаадаеву, примечания к изданию "Слова о полку Игореве", которое он готовил. Они все больше тянулись друг к другу. Тургенев с болью видит, что Пушкину очень тяжело стало в обществе, особенно с тех пор, как некий Дантес начал ухаживать за его женой, разыгрывать "интригу" на французский манер. "О Пушкине, - записывает он. - Все нападают на него за жену, я заступался".
   Пушкин принимает всерьез то, над чем свет только улыбается. Свету это кажется забавным. Даже Софья Николаевна Карамзина, дочь историографа, женщина, далекая от всякой пошлости, умная, пишет, что Пушкин "своей тоской и на меня тоску наводит". "Жалко было смотреть на лицо Пушкина, - описывает она один из балов, - который стоял в дверях напротив молчаливый, бледный, угрожающий. Боже мой, до чего все это глупо!" И в другом письме: "Это было ужасно смешно..."
    Жуковский был очень встревожен сложившимся положением - назревала дуэль между Пушкиным и Дантесом. Он взялся быть посредником между Пушкиным и приемным отцом Дантеса - бароном Геккерном, нидерландским посланником в Петербурге. Геккерн хотел, чтобы Дантес и Пушкин встретились для переговоров. 9 ноября днем Жуковский пришел к Пушкину и сообщил ему об этом предложении. Пушкин твердо отказался от встречи с Дантесом. Тем не менее Жуковский вечером прислал ему записку: "Я не могу еще решиться почитать наше дело конченным. Еще я не дал никакого ответа старому Геккерну... Ради Бога, одумайся. Дай мне счастие избавить тебя от безумного злодейства, а жену твою от совершенного посрамления". Жуковский понимал, конечно, что Пушкин не может дать Геккерну другого ответа, но мысль о дуэли приводит его в ужас, - может быть, не только литературная и придворная жизнь поэта под угрозой, но и его существование вообще! Жуковский, однако, знал, что Пушкин - великолепный стрелок, он уверен был, что жертвой в случае дуэли падет Дантес. Поэтому и писал: "Дай мне счастие избавить тебя от безумного злодейства", т. е. от убийства человека.