2796. На дальней Франции сойду...

Обычно стонут, она здесь хохотала
Немая сцена сна - она летит, щебечет
На непонятном человеческом наречии
И утром возвращалась из трактира
Неузнаваема, а говорит: “Все та же”
И в доказательство такое вспоминает
Что знать могла лишь буря в темный вечер
Когда срыва’ла с крыши снега одеяло.

Она, писательница летних тихих песен
Туманной осени плаксивая молчунья
Она, которая пред Ним переодевалась
В Весну, старушка, няня и колдунья
И он с таблеткой шел за нею: “Где же кружка?”
Старенький и лысый А.С. Пушкин.

И зелье выпивал и шел к дуэли
За’ собой тащил Вселенной стрелки
И все с ним вместе сразу молодели
И няня умирала. Стоп! Почти.
Когда он доходил до Черной речки -
Вместо выстрела звучал хлопок пурги.

И Арина становилась Гончаровой
Все возвращалось на своя круги
На “до” и “после” выстрела, который
Был вырезан из следующей жизни
И вставлен был заряд такой вдруг бури
Что все смешал он, было не пройти
И Францию на карте не найти
Не было в природе больше Франции
Была на месте ее маленькая станция
Империи Российской, от Венеры
С границами, до Млечного пути...

А в остальном, прекрасная маркиза
Не применял художественного свиста
Когда писал анкету, вот вам виза!
Рукой моею Пушкин не водил
Когда пишу я в биографии: мать - Буря
Отец - погодой на Планете воротил.

20.11.15.