come as u are

Молчание является лучшим подарком наших дней,
Тишь окутает враки теней,
лишь ступит на порог
прямо за ней

а я буду в ожидании стирать ладони в кровь.

Париж — это уже не так романтично,
Спишь?
Под теплом пернатых и птичьих
можно было б расплавить внутренний лед.
Соизмерь эту боль с октавами нот,
Да пиши и пиши
Все то, что болит,
На сожженной Лилит
Страстью плавится рот
леденящий.

Ни за что не узнать,
как она зазовет
Тебя или нет,
вдруг и есть приходящий?
на минуту, секунду, мгновения стук
убедит оставаться
жалостливый испуг
мой
или же наш.
Оставайся у тех, у родимых ворот
где
Не предашь
где
Грот отбивает тяжелейшие такты,
Я не причем, я все тот же,
А как ты?
сжигаешь взглядами волосы в пепел,
и если же знал о последствиях Гегель,
то вряд ли уж он ворковал о любви.

Вий пристально вглядывается в сердца изо лжи,
Где истину видеть?
ему подскажи
о четырехзначных исчислениях из жизни.

В полуночи вод затихают цикады,
Ни за что не возьмут с тебя пени за правду,
На глаза мертвецов, на века их клади,
Оставайся злоблениям предан и жди,
Когда запоют гиацинты.

Речью словно новоиспеченный Дик
Среди предвзятости парадигм,
Да избитых клише,
Разоренных ниш,
ты
третий месяц огня у Рима
ты
молчишь.
Вдумчиво заглядываешься на балконные перила
Ведь это лучшее, что можешь сделать.

Кладу руки на тонкую талию,
Навеки обручен с болезнями,
И, знаешь, будь ты непознанный Октавиан,
Все равно не насытиться песнями
О шекспировских героях, о трагедиях мира,
Благозвучанием лиры
Заполни мое иссякнувшее нутро,
И как скоро надвигается утро?
Когда ты вот так сохраняешь молчание.

Стараюсь избегать предположений,
Внезапных приступов печалей,
Все равно — главный герой трагиположения,
Пусть и все это — случайно.

Случай меня с мрачным чаем зародившегося дома
Соотноси все враки
бездольно
Безвольно нарушай всё заложившееся
условно

ведь самое важное
просто
будь

Я пришел к ней в комнату и взял за руку,
Потому что это лучшее, что мог для нее сделать