***

Эти шутки судьбы – трафареты.
Разукрасишь в контуре сам.
Дуракам, дают пистолеты,
Умный, убьет себя по часам.

- И что, это выход? Вот так просто приезжать, ненавидя свою жизнь? Стоять на балконе и не бояться замерзнуть, потому что единственное тепло, которое грело тебя, стало трансцендентным?!
- Снова, снова твои умные слова. Почему каждый в этой жизни пытается что то доказать, для чего эта словесная напыщенность. Каждый раз, когда я иду по улице с опущенной головой, люди, проходящее мимо, задирают свою. Прошел ни один десяток лет, а чертовы «ЛИЧНОСТИ» до сих пор ведут себя как приматы, пытаясь показать превосходство ума или физических данных. Надоело…
На ее белом холодном лице появилась улыбка, и на миг показалось, что она очень увлечена и глаза у нее горят, как у влюбленной девочки.
- Ушел от вопроса… Что мне всегда нравится в тебе, так это умение рассуждать, будучи никем. Забавно, но я в глубине знаю, что все это правда и порой мне даже страшно за тебя. Неужели человек может настолько загнаться, что его депрессия становиться сильнейшим мотиватором к знаниям. Ты же понимаешь, что твое место дома с родителями, или в клубе со сверстниками. В эти годы я даже не думала о том, что у тебя в голове, хотя, с этих пор прошло и не так много. Сколько ты спал пока не приехал ко мне?

Тишина…
К сожалению, вопрос был риторический, потому что никогда ответа на него не звучало. На улице пошел первый снег, и когда стрелки часов перевалили за три часа ночи, окна на балконе закрылись и двое пошли на кухню, где их ждал вскипевший чайник. Он, как и всегда смотрел по сторонам, в поисках осколка смысла, ведь если смысла не было, то и он сам был лишний.
Это была маленькая, но очень уютная студия, с той самой кроватью на подиуме и барной стойкой, которая отделала зону кухни и спальной. Там всегда пахло мятой и были огромные окна, которые открывались каждый вечер, наполняя всю площадь квартиры ложной свежестью города.

- Ты опять разглядываешь обои? Неужели в них так много смысла? Скажи, ведь ты думаешь совсем не обо мне? У тебя перед глазами, какой то образ. Я давно заметила это выражение лица, когда твои глаза из пустых, становятся живыми. В этот момент, из темных, коричневых радужек, проступает теплая зеленца, и они светлеют. Такое ощущение, что ты превращаешься в мальчишку, но после секундной слабости все становиться как прежде.

- Боже, как это до отвращения поэтично. Знаешь, я благодарен тебе, сейчас ты единственная кто собирает меня по осколкам, но после окончания работ, наш контракт аннулируется. Я давно знаю, что сам нужен тебе, как конструктор, как искупление за то, что ты однажды сломала и утратила безвозвратно. Скажи, ведь снова мои слова попали прямо в цель?

-Так нельзя! Ты думаешь, что прочитав кучу книг и повидав немного жизни, ты все знаешь? Откуда эта уверенность в прогнозах и бесчеловечная откровенность?
Но все равно, ты прав, я была еще в средней школе, когда поняла, что могу играть мальчиками. Это так волнующе, понимать, что становишься Гамельнским крысоловом. Один парень до беспамятства влюбился, и я так этому обрадовалась, что решила поддаться его порыву. Прошел год, я поняла, что надоело. Я предложила остаться друзьями и все забыть, а лучше даже не общаться некоторое время. Ну, а потом он пропал, ушел после девятого, в какой то колледж.

- Банально и глупо. По-моему, это происходит с каждым. Сначала вы высасываете информацию, которая вас притягивает друг к другу, а когда она исчерпана, наступает расставание. Нормальные люди говорят, что любовь ушла, но на самом деле, прикрывают этим, что просто пользовались друг другом, ну или у них не хватает смелости признать это и они с отвращением живут, проклиная партнера

- Ты перебил! Будучи на первом курсе, я узнала, что тот парень умер от передоза, говорят с того времени, как мы расстались, он подсел на какое-то дерьмо. Оно убило его за пару лет. Я считаю, это моя вина, ведь я потом поняла, какую боль он испытал, стоило мне лишь оказаться на его месте.
- Бред. Он просто слабак, который зациклился на одном человеке и это был его конец. Если отдаешь сердце, будь готов дальше жить без него. Он не смог представить свою жизнь без тебя, но смог воплотить свои планы в галлюцинациях.
-Как жестоко. Ты становишься похож на тех ублюдков, которые кричат всем, что лучше других. Некий элитарный социум, недоступный другим. Для этого мусора  моральные ценности - смех, девушки – шкуры, а их личность – центр мира.
- Прошу, не сравнивай. Те, о ком ты говоришь, несчастны. Все что у них есть -  это умение притягивать к себе внимание, пусть чаще всего негативное. Закомплексованные люди, не пытающиеся понять, а лишь слепо отвергающие все, что попадает в их голову. Разве на них стоит обращать внимание? Они не больше чем горстка карманных собачек, пытающихся напугать жирного кота.
- Хорошо, но ты, что делал ты? Как доказал себе, что не чувствуешь ничего, как построив внутри себя «империю пустоты», заставил ее не пожирать, а приносить доход?
- Не восхваляй глупость. Все что я сделал, это сидел в тишине и медленно собирал пазлы. Люди не всегда самостоятельно меняются, не всегда хотят этого. Где то в глубине, я жду человека способного разрушить все снова, дабы построить новое.
- Я тебя понимаю. Ты словно раненый зверек, пытаешься отбиться от множества проблем. Страх придает сил, но долго ли ты будешь бояться?
- Ты ошибаешься, я не боюсь абсолютно ничего. Иногда, я думаю, что смерть ждет за углом, бегает за мной, пытаясь или забрать или напугать. Так как второе у нее не выходит, я думаю, что скоро случится первое. Кстати об этом, давай еще потянем мою жизнь, принеси таблетки.
Она была ошарашена. Резко встав, добежала до полки, перед этим стянув с кровати одеяло. Ее пугало, что пачки таблеток пролетают одна за другой, а на вопросы о том, что это, он смеялся и говорил что аскорбинки.
- Останься еще на один день. Мне кажется, я созрела для серьезного разговора. Давно хотела поговорить.
- Конечно, мне некуда спешить, ты единственная, кто желает меня. Могу сидеть тут неделями, все равно, никто не заметит.
- Я понимаю… Так вот, в чем вопрос. Если ты умрешь, что делать мне? Снова сидеть одной в парке и  читать Сафарли? Ты даришь интерес к новому дню, а без этого интереса, жизнь снова опустеет.
- Я умру, все умрут. Это естественно, но я хочу, что бы хоть где то, был мой осколок. Человек, который бы помнил меня и хоть иногда вспоминал. Я написал целый томик стихов, пусть он и останется у хранящего воспоминания обо мне. Вообще, там осталась одна страница и по завершении ее, можно и уйти. Для всех я уже давно, холодный или просто безынтересный человек. Это мое лучшее достижение так как никто даже не заметит моего исчезновения.


Она крепко обняла его. Прижавшись всем телом, она твердила, что то очень глупое и давно утраченное. Никаких банальных «я люблю», «не уходи». Каждое ее слово, словно молоток, вбивало в него строки последнего стиха.
Наконец-то она уснула. Он вылез из-под одеяла, вышел на балкон и закурил. Небо было необычайно чистым. Машин нет, тишина во дворе. Именно такая тишина, в которой он менялся, становился не похожим на себя. Глупый мальчишка, пытающийся сделать из себя тень, скрыть все и выставить маску, на обозрение тех, кто хоть иногда смотрел на него. Докурив, он сел за стол и взял ручку:

«Крик и безмолвные стены,
Все построено на отречении
Я от себя отводил сигналы,
Не желая видеть спасение.

Эта боль и глупая жалость
Никогда надо мною не правили
Просто я умираю в отчаянье,
Не надеясь быть снова покаянным.

Не найти мне больше улыбки
Забиваю я в крышку гвозди.
Я вас всех люблю и желаю вам
Не искать себе более трости.

Я все тот же дурак жизнерадостный
Но скрывая  себя постоянно
Я надеюсь, вам станет проще,
Забывать не друга, а гада.

К счастью вас приведёт дорога,
Чьей не смог я поймать координаты.
Вы полюбите снова и снова
Но останетесь, только однажды.

Я вас всех люблю и целую,
Зажимая в руке ручку.
Я надеюсь, что вы улыбнетесь,
От того, как забавно я прожил.

Напоследок, махая ручкой
Допишу вам последние строки.
Я теперь сверху любуюсь,
На все ваши глупые заморочки.

И тогда, когда вы запутались,
Вспоминайте крылатую фразу
Я в вас верю посмертно, запомните!
Поверьте и вы, ради гада…»

Дверь тихо захлопнулась, и он ушел,  оставив на блокноте записку: «Я теперь горю в ваших глазах».
После этого, прошла череда самых красивых дней. Несмотря на снег, солнце грело ее и грело всех тех, кто поднимал голову вверх. Облака лениво передвигались по голубому небу, придавая особую красоту и только открытая книга в парке знала, что снова скрывает чью то боль.
Больше его никто не видел….