Шестидесятилетние. Четыре портрета

        ПОРТРЕТ 1. ЙОГИНЯ

Ей шестьдесят — но гибкая фигурка
Ее со стройной девушкой роднит.
Звук пустоты ей отзовется гулко,
Включая медитации магнит.

Понять других — не занимать терпенья.
Она всегда найдет часы помочь.
Хотя не продает свое уменье
В пост-перестроечную нашу ночь.

Она — американка — не привыкла
Бороться силою за ремесло.
Есть конкуренты на духовном рынке —
Она не умножает их число.

В Монголии, Финляндии, России —
Живет как все, в монашеских делах,
И нету пенсии, как нету ностальгии —
На родине лет двадцать не была.

Ей шестьдесят, и двадцать — это йога.
И лишь одна мечта — учить детей.
Естественно и просто верить в Бога
На острие передовых идей.

  ПОРТРЕТ 2. ИНЖЕНЕР-ХУДОЖНИК

Кто не хотел бы выглядеть на двадцать
В свой шестьдесятилетний юбилей?
Он быть хотел похожим на испанца,
Орлиным взором обводя гостей.

Любовь — была. Такой уже не будет.
Не станет сил такую испытать.
А пусть и будет — гости не осудят,
Когда придут с рожденьем поздравлять.

Итак — один в трехкомнатной квартире.
А сколько было ссор из-за жилья!
Сын вырос. И отец в могиле.
Жена ушла. Но вот пришли друзья.

И голоса певцов висят на стенах:
Оттенок цвета тембр передает.
Хозяин о победах Дон-Жуана
Леонковалло арию поет.

И тост из рассуждений философских
Испанец произносит в тишине,
И метафизика материй тонких
Звенит в бокалах и течет в вине.

Как ипостась научного закона
Бог предстает, и свой меняет лик
На ощущенье юности, влюбленной
В прекрасное, живущее лишь миг.

И только время — камень преткновенья!
Гостям настало время уходить.
И радость оттеняет сожаленье,
Что не успели фильмы прокрутить.

Что ж, через год...

           ПОРТРЕТ 3. ТРУБАЧ

Ему за шестьдесят — на вид все сорок.
Брюшко от пива — но порядок в главном:
Играет на трубе и тромбоне,
На флейте и аккордеоне,
И пальцы текст мелодий помнят славно.

А в чудом сохранившемся оркестре
ДК, где быть приходится валторной,
Он выглядит как с бабочкой маэстро
Заправский — но хотя и очень скормный.

Тромбон и флейту носит он с собою.
Труба его пустынные кварталы,
Как глас архангела ночной порою,
Классической музыкой оглашала.

До классики всегда охочи немцы.
И чтя германскую сентиментальность,
Он за границу ездит, чтоб погреться
И заработать денежек нормальных.

Германия в долгу у музыканта:
В блокаду он остался сиротою.
И платят немцы долг его таланту
На площадях монетою простою.

В компании задорный заводила,
Он кончил исторический когда-то.
С него портреты рисовали в стиле
Ораторов: вперед на баррикады!

Однако к государствам он лоялен,
Оптимистичен он в житейской драме.
Клетушка в коммуналке подгоняет
Не прекращать космических исканий.

        ПОРТРЕТ 4. МАТЬ

Ей было шестдесят — немногим больше.
А сын давно уехал на Алтай:
Создать коммуну — ближе к Беловодью —
Жить в Шамбале и Шамбалу искать.

Что делать матери? Раз сын ее мессия,
То следовать за ним и помогать.
Она в столице продала квартиру,
И стала мед алтайский продавать.

Любовь ошибки и лакуны лечит.
Невестка жить идеей не смогла —
Она предпочитала путь полегче:
В Израиль внуков вскоре увезла.

А мать — смогла. И сыну не переча,
Была его посыльной в Питер с гор.
А умерла в пути от пневмонии,
Презрев болезнь, судьбе наперекор.

Лишь одноклассницы ее жалели:
Так глупо умереть в недобрый час!
Но много ли тех, кто так вот верит цели,
И в их года не ходит по врачам?

            ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Четыре жизни — можно и продолжить,
Но думаю, что мысль моя ясна:
В них то, что невозможно уничтожить,
В них сохранен высокий идеал.

Таланту жизни — мир не знает цену,
А то б так рано не прощалось с ней
Так много странных, необыкновенных
И нестандартных молодых людей.

И бедствием незримым на Россию
Лег лакированный евростандарт
Престижа ложного, манер фальшивых,
Улыбок, измеряемых в рублях.

Но человек — как странник в мире звездном,
Не обретет материи его.
Ведь он, мыслитель, для того и создан,
Чтоб все вместив, отречься от всего.

Четыре жизни — их могло быть больше.
Абсурд — а смыслом дышит их финал.
В них то, что невозможно уничтожить,
Как то, что в этом мире держит нас.

И пусть, назло стандартам журналистов,
И жалобам живущих на гроши,
Все те, кому сегодня только тридцать,
Завидуют богатствам их души.
                23.11.2003