Ленинград, ты задел за живое

Санкт-Петербург. Этот город был особенным для моего отца, быть может, самым любимым. Ведь там прошли студенческие годы. Однажды ему пришло письмо из-за границы, по всей видимости, от первой жены его отца. Она разыскивала своего сына - Георгия Игропуло, но нашла другого Игропуло - моего папу. Завязалась переписка, и она попросила его, по сути, мальчишку, разузнать хоть что-то о ее сыне, который в начале войны был студентом политехнического института. На свой страх и риск (это происходило это в 60-е) студент Валерий Игропуло отправился прямиком в КГБ, чтобы разыскать брата, мать которого проживала в США. Как ни странно, но папе выдали информацию о его сводном брате. Выяснилось, что в 1942 году он воевал в студенческой роте и погиб на фронте. Эту историю папа запечатлел в одном из своих стихов, который я хочу сегодня опубликовать.

В Санкт-Петербурге сейчас живёт двоюродный брат отца, Арнольд Анатольевич Аргиропуло (ААА), коренной ленинградец, который в 50-е годы жил и учился в Ставрополе. Конечно же, отец часто бывал у него в гостях в Петербурге. ААА – невероятно харизматичный мужчина, по манере речи очень похож на Гафта. Об этом брате отец тоже пишет в стихотворении. Ещё он вспоминает и своего родного старшего брата Константина, который погиб во время войны. Вся семья отца попала в августе 1942 года под бомбежку в Ставрополе. Не всем детям, ожидавшим там эвакуации, удалось остаться в живых. В честь погибшего старшего папиного брата я и был назван Константином.



У меня есть iPad, но играю в балду.
Только в Питере нет мне покоя,
Сводный брат здесь студентом ушел на войну,
Ленинград, ты задел за живое.


Двадцать лет не прошло, место занял его.
Мама пишет письмо из Нью-Йорка,
И фамилия та, только имя не то,
Да и лет пролетело вон сколько.


Попросила меня, я дрожал в КГБ,
Мне ответили: «Сгинул в болотах.
Не волнуйтесь товарищ, он был не один
В безоружных студенческих ротах».


Есть еще старший брат, слава Богу, что жив,
Пацаном познавал мор блокадный,
Будь спокоен, товарищ, он был не один,
Завернувший скелет шубой ватной.


А отец не дожил, лег под Ладожский лед,
В пользу сына он крошкой делился,
Не волнуйтесь, товарищ, ведь он не один,
Там с народом он полностью слился.


А теперь на Кавказ. Здесь родной старший брат,
Под бомбёжкой погиб на вокзале.
На могилу взглянув, брат не может понять
Почему ее братской назвали.


Ну, понятно тогда, но сейчас почему
Столько лет не могли разобраться.
«А зачем хоронить, что-то я не пойму,

Вам, товарищ, к чему волноваться?»

2012 год, Санкт-Петербург.