Остаётся лишь пепел

От сеней леса над водами волнообразными
рядами длинная трепетная тень языков,
Пахнет полынью и солнцем
шуршащее колкое сено,
тихо роняют, строги, свой трепещущий наряд,
На местном наречии, которое помнила,
только старуха здесь победа селила,
по комнатам много жильцов,
И пусть горька как полынь печаль
этой сладкой любви свирелью душа запоёт
в миг встречи и искры клинков.

Столь физически близких,
и столь разобщённых по духу
и стараться дышать еле слышно,
чтоб чей-то не нарушить покой,
Крестит, старуха местных юнцов
сверху донизу справа налево
распятие наденет, омоет святою водой,
Никакой ведь души не хватит,
усталой моей души вера полосковая
по коже мороз от имени бога,
Говорят, что если у женщины зелёные глаза,
значит - это ведьма,
распоряжающаяся твоей судьбой!

И снова забудет он,
жизнь она не щедра удачею,
не за горами видится нитей её закат,
Солнце его душу согреет,
чтобы не замёрз, без любви
птица над ним пролетает,
когда восходит заря,
Сердце осталось, но не остыло,
пустило корни, дало побеги,
вплелось цветами в венки дриад,
Океана любви - мы когда-то
в нём вместе купались...
ни о чём не молю, ни о чём не жалею, любя.

И, не зная богов,
демиургами стали хирурги,
И, не зная пророков,
чиновники пишут законы,
И, поднять я должен народы,
повести их за собой,
не поддаваясь проклятой лести,
Величественный и вечный,
он созерцает движение звёзд,
один в этом затерянном мире...
И не даёт, ночами мирно спать 
лишь небесный глас  я слышу,
преклони пред разумом колени.

Там стрелы сотнями летят...
И груды тел в жару смердят...
И титул мой произнесён:
Как клич и как предсмертный стон,
Кто здесь защитит меня от бед?-
часто восстаю во сне своём из мёртвых,
обретаю новое тело,
Княгини ласка и немилость
непредсказуемы порой
я снова к жизни возродился
в руках графини молодой,
И путь её следует полем
и лугом и долом и рвом пыльцу собирает,
подолом личико прячет своё пот зонтом.

В этом году, как никогда рано,
зажгли свои свечи Бирманские каштаны
и распустились клёны,
Я любил её  не, наверное,
и не вроде сомневался в себе
и спелых губ её как вишен вкус манил,
я обнимал, её за голые колени,
Но знаем, все в кураж весны
снова меняется цвет,
и соната Бетховена дышит под пальцами глуше,
И чувства в душе прорастают,
незримо хочется - к звёздам,
чтоб петь, зажигая, на сцене.

И цветами убранное ложе
Ах, как целовались мы с тобой!
Твоя любовь небесные черты,
И ничто на свете так не ранит
и ты уходишь на площадь обид,
в переулки тоски,
Извини, но ты снова ошиблась дорогой,
перроном, вокзалом
да и город под вечер затих,
Остаётся лишь пепел,
от тех горизонтов и горят горизонты -
нашей жаркой последней любви!