О наболевшем

Одно небо. Еще одна глупая осени ночь. Это небо - единое - всё, что с тобою имеем. Только небо. Планета Земля. Как спасти? Как помочь? Но свести несводимое нам не дано, не сумеем. Дышат звёзды устало в твоём и моём городах. Звёзды полные, дикие, злые; привычно желтеют. Я тебя вижу в каждых чужих и прохожих глазах. Нет, не ты, нет, не будут тобой, не посмеют. Разреветься б, но нечем, давно не катиться слезе. Даже той, что скупою зовётся, и той, что немая. Ничего нет. Вру – боль. Молчу, как в предсмертной грозе. Я на ощупь иду. Иногда - чуть живая, хромая. Улыбнусь незнакомцу, просто, чтобы казаться живой. Вот, смотрите, дышу, ощущаю, могу, всё отлично. «Я не верю. Ты кукла. Пустая. Ну, заплачь! Ну, завой!». Говорю себе, вторю, ругаю. Молчу, не кричу, - как обычно. Одно небо. Это всё, чего нет, и всё то, чего так непростительно мало. Я закрою глаза, и представлю тепло твоей кожи. И когда-то (не с нами) ты скажешь: «Мне так не хватало...», – перебью, закрыв пальцем слова: «Есть мы, вместе, о, Боже».