Мне до смерти...

В постоянстве холодных, безумных, пустых ночей, мне не спрятать, не скрыть свой потерянный мрачный лик. Не закрыть до утра покрасневших от слёз очей. Мне до смерти пройти приблизительно пару лиг.

Мне не сжечь этих строк ни в одном из своих огней, не утонут они и на дне пересохших рек. Мне до смерти прожить приблизительно пару дней, если с шага решу перейти на свободный бег. Мне не спрятаться в этих полях, побери их чёрт. Потеряться в лесу тоже глупость… Но странный сон, что из памяти еле живой до сих пор не стёрт; Что рискует разорванным быть при вражде сторон, не даёт мне покоя ни ночью, ни глупым днём, что потрачен на отдых измученной головы. А усталые веки всё так же горят огнём. Мне до смерти теперь вдоль обочины…

Но не вы попытаетесь что-то сказать. Да зачем я вам? Я всего-то ошибка, которую вам не скрыть. Ваши речи отныне — пустой, бесполезный хлам. Мне до смерти недолго. Мне более нечем жить.

Воздух кончился в душном пространстве холодных стен, перетёк постепенно за чей-то незримый край. Казнь окончена вновь, и теперь мне не встать с колен.

А с её стороны кислорода — хоть отбавляй.

А с её стороны светит солнце, идут дожди и сияет цветами на небе её дуга. А с моей ни поддержки, ни слова уже не жди. Не коснётся запястья отныне ничья рука.

Не посмотрит никто, взявшись за руки, на закат, на затмение солнца, чужой паутины нить. И не жди ничего… Ни улыбка, ни грустный взгляд не помогут. А ей все желают свободно жить.

Ей бы просто лететь в пустоту вдоль холодных рек и гулять над кислотной водой по сети мостов. Ведь она бесполезный, наигранный человек, что не сбросит уже никогда с тонких рук оков. Ей бы падать в глубокую яму, во влажный грунт, ей бы сбросить с обрыва свою неживую плоть... Только мне не позволят безликие выжить тут. А её вознесут до небес, помогла бы хоть.

А с её стороны - идеальный и бледный лик, что сияет как сотни созвездий на небесах. Мне до смерти пройти приблизительно пару лиг… А по времени…

Нет больше времени на часах.