Её губы словно сладкий яд

Ева: там мир, сияющий и яркий,
Там много света, там мне жарко,
Наверное, лучше выйти,
Из этого замкнутого круга.

Но, побродив чуток по свету,
Вернусь я в старый уголок,
О, мне б забыть скорей,
Как тонок космос ваш и величав!

Надеждой, и солнечным светом...
Неистово птицы поют под окном,
"любовь виолончели и скрипичного ключа,
В субботу все вечером в храме,
И пахнет блинами, домашним вином,
...а я гляжу на это сквозь шампанского бокал.

Печальным точа, меня взглядом,
Я слышал, её шепоток за спиной:
И мне всё равно... без ответа ты,
Так захотела: чтоб был я с тобой.

Иду я к тебе, и напрасно,
Ведь ночь разграничила нас синевой,
Опавшие в чёрное варево,
Пальцы нащупают пепел ночной.

Матросы судачат, что ангел воскликнул:
Вы движетесь верным путём!..
Спектр лунного света, а он круговой стал,
Виден в течениях рек! как земля.

И поразивший вас сиянием как свет лампады,
Вдруг осветивший мрак ...,
В какой-то момент старцы узнают ту истину,
Что была, пожалуй, печальнее всего...

Вдруг обернётся всё серым монолитом,
Здесь  муторно - промозглость, здесь – никак,
Жизнь моя с кручи срывается,
Бесится, катит туда, где пылает закат.

Ты жизнь моя стихия, что до поры до времени,
Дремлет у подножия скал,
Я над безнадёжностью развею прах,
И моя не дрогнет с факелом рука!

Приглушённо стелется вечерний свет,
Седина домов видна в оконных мотыльках,
Двойники, незнакомки,  поэты,
Не закончилась наша пока ещё игра.

Как в саду вишнёвом гуляют вёсны,
Как могуч и дик первобытный страх,
Счастливые спят по ночам,
Греют руки, в холодную зиму - в родных руках.

Осторожными губами в плен мизинец мой берёшь,
Поцелуи жгут запястье, бегло вьются по руке,
Я, кажется, становлюсь невидимым...
Истаиваю, как туман изживаю себя.

И слеза её счастья, ей попала, в глаза я полночи не спал,
Свет мой помилуй, её губы, словно сладкий яд,
Им нужно признаний и чтоб на одно колено припасть,
Хорошие девушки знают, чего хотят.