Ведьма

Когда в янтаре полуночном мой дом замирает,
Я слышу, как тени крадутся по узким стезям,
Что звездная рать протянула меж адом и раем –
Я слушаю чутко, поскольку не слышать нельзя.
Сомкнув, как бутоны во тьме осторожные веки, –
Так розы и лилии гаснут до новой зари –
Я слышу, как бьются во мне живоносные реки…
Не тесно ли им целый век оставаться внутри?
Мой дом одинокий видал молодых и беспечных
И тех, кто едва волочился, колени кляня.
Для старых знакомых и первых непрошеных встречных –
Для всех находилось свое колдовство у меня.
Порой старики, что, загнав, как лошадку гнедую,
Веселую молодость, путь находили ко мне.
Их щедрость не знала границ: я недурно колдую,
А злато –  цена ли  вернувшейся внове весне?
Случалось творить привороты на росах студеных,
Что в мае под полной луной собирала, боса…
Вопросы цены  – не вопросы для истых влюбленных,
Ведь зелья мои совершали, порой, чудеса.
Морщины давно испещрили ланиты прелестниц,
Что верной колоде моей доверяли печаль…
А я, точно снадобье, злобу и зависть ровесниц
По капле себе добавляю в ромашковый чай.
И ясен мой лик, мое белое тело сияет
Во мгле, наполняющей полночь черничным вином…
Но кто в целом мире о том одиночестве знает,
Что бродит чуть слышно в ветшающем доме моем?
Кто станет с тенями исчезнувших всуе созвездий
Шептаться во тьме на забытом людьми языке?
Нет, я не боюсь ни возмездья, ни мелочной мести…
Но дом мой, повенчанный с ветром, стоит на песке.
И здесь, в этом милом краю, в этом мире усталом,
Я всем, чьи желанья глупы и прекрасны, чужда…
И в небе луна колдовская сверкает опалом,
И в жилах моих колдовская струится вода.