Белый шум

Я умирал под вереницей огней и вокруг люди смеялись, тыкали пальцем.
Мой неоновый мир всполохом фар, вдруг напомнит, что мне нужно остаться
голосом.
Белым шумом по веткам метро между венами, в памяти старых трущоб городов,
Где закат еле виден, где каждый рассвет встречаем делая новый глоток
со дна.
Топя яростно детских желаний и грез, немыслимо важный игрушечный флот.
Отпуская в полет пепел ветром, вновь изойду снегами под ребра и ядами в рот.
Тоска не приходит одна и вот уже реалии серые ударят ненастьем в затылок.
Я в любых полюсах по снегу ползу в одну точку - кости холодных колен.
Растерянный пыл в старых пыльных панельках синяками расскажет, что не найден тот выход,
Что выведет вакуум мой на орбиты родной мне Вселенной.
Я вновь с каплей морфина в мир выйду по венам.
Там люди руки к небу тянут, а я тяну за собой свое Я.
На стенах оставлю знаки, что здесь был закован и солью изъеден.
В безумии рейва, в преддверии праздника останусь в нулях.
И нет смысла греть остывшее сердце свитером и чаем теплым,
ведь все утекло и испарилось через разбитые окна.
В легких хрип скомканных фраз и дым "Мальборо" крепкий, горький, как остывший кофе.
Не верить.
Не бояться.
Не просить.
Не прислоняться.
Восемь лет назад, я впервые целовал свое эго,
когда жизнь сквозь пальцы веревкой тугой сочилась.
Чем шире ты раскрываешь объятия, тем легче тебя распять.
Память эхом по телу и дрожью в руках вновь выбьет из колеи, забирая последние силы, что оставил я, чтобы позже смог встать.
Время кадрами вырвет из сердца кусочки добра, которые я сберег на "потом".
Пальцами ломкими нарисую небо и звезды в пастельных тонах.
Мне безумно холодно здесь, ведь тепло остается в чужих рукавах.
Этой ночью выжгу на шее кривым почерком стихи, что читаю истошно,
Дышать перестану, но лишь когда кончатся воспоминания о ребрах-арфе
и чае с бананом.
Разряженный воздух комнаты сдавит мне легкие.
Оставь меня пьяным .
Оставь таким близким и в то же время далеким.