Хули-гули сенокос

В глухих русских деревушках народ простой и безбашенный. Чё брякнули не подумавши, то и будет. Вот такие предсказания там и вершатся. Сказанул – свершилось. Потому что гениально считается. Да и слова новые, самовыдумашные. Отродясь их никто не слыхивал.

А когда Лизка в поле рожала, то вообще пророчество настоящее случилось. Было дело, по слухам, вроде так… Схватки застали дивчину прямо в стоге на сенокосах. Чувырла неугомонный даже к беременной всё лез, чтобы поточить свою шишаню. Там все такие. А тут на тебе, и припёрло девоньку. Отогнала она кобелька приставучего, легла на спину, раскинув ноги, и заорала.

Полдеревни сбежалось смотреть на роды. Все с косами стоять и зыркают. А Чувырла вокруг стога бегает и причитает: «Помогите, люди добры, впервой ведь. Чё будят-то?» А бабы ушлые стоят и обсуждают, какое имя даст Лизка первенцу. А та орёт себе и пыжится. «Ну, – говорит бабьё колхозное, – как она сейчас его обзовёт, то вот имя и будет». Повитуха Остаповна роды принимает (она у всей деревни в акушерках) и приговаривает: «Давай, милая дыши и опорожняйся».

И разродилась Елизавета и маманькой стала. Счастье-то какое. Лежит умотанная и кайфует, что всё закончилось. А тут Остаповна ей и подсовывает ляльку. Как увидала Лизка мокрое чё-то непонятное и бесформенное, так и шарахнула: «Хуль это такое-то?» Вот так и прозвали мальчонку красножопого – Хулем. Да и у всех там имена редкие, как и у папаньки егошнего.