Юрий Мотылёв. Дед Василий

Студенты как Иваны-дураки
Копались в почве грязнозёмной, вязкой.
Всех - на картошку, нас - на бураки
В деревню возле станции Трёхсвятской.

После работы не тянуло в сон,
И шли к избе под старою осиной.
Там крепкий, но вонючий самогон
Гнал вредный и ехидный дед Василий.

Он доставал замызганный кисет,
Пил с нами наравне и не иначе,
И вспоминал, как коммунист-сосед
Его в двадцать девятом раскулачил.

Но мы спешили на свои дела,
«До завтра», - говорили по привычке,
Ведь на ночь из соседнего села
К нам шли педагогички и медички.

Ах, молодость, бояться ль нам тогда
Экзаменов, декана и милиции?
В почёте и девицы и «Агдам»,
И не было привычки похмелиться.

Мне душу грели тёплый тот сентябрь
И до любви охочая Людмила.
Приятно вспомнить юного себя
И ту студентку, что меня любила.

А мы картошку на углях пекли,
По-доброму подначивали деда,
Когда глотали жижку из свеклы
И проводили с ним политбеседу.

А он любил про Чили говорить,
Луиса Карлованом называя.
И Пиночета всё грозил побить,
И выпивал за Карла и за Ваню.

Он нас растрогал и сердца зажёг,
На солидарность братскую надеясь,
И был сперва за Чили посошок,
Потом за мир и за Анжелу Дэвис.

Мы до своих добрались лишь к утру,
А дед Василий не уснул и спьяну
Всю ночь гонял старуху по двору
И требовал свободу Корвалану.