Lupus

                Lupus               ("Исангелия")

Духу Владимира Людникова


          Поэма-миньон






               а




Красная вспышка при жёлтых разливах.
     И из тьмы безымянной рождаются
Проблески чувства. И — в огненных гривах —
     Несказанные сны пробуждаются.




Мир, подчиняясь неведомой силе,
     Начинает кружиться размеренно.
Лента назначенных кадров из были —
     Всё, что ныне мной в жизни потеряно.



Знаю мгновенья — рожденья мгновенья.
     Очарованность их — негасимая.
В первых мгновениях — тайна нетленья —
     Вдохновенье непреодолимое.




               б




Нежная ночь
Проходит над городом.
Лики домов —
Грядущего будущность.
Мысли все прочь:
За ветром и холодом
Тени умов
Встают как распущенность.




               в




«Тихо на бок повернись,
Засыпай скорей-скорей.
Нам расскажет Водолей
       Тихо сказочку.
Он расскажет как Парис,
Для красавицы Каприз,
Поскакал — где Бармалей
       Прятал палочку.
Непростую — золотую.
И грозился, и грозился,
       Если злился:
       Заколдую!




«Нам расскажет Водолей
Про красавицу Елей,
Постоянства что не знала,
Что любимыми играла
И любимых умерщвляла…» —




Неразумное дитя
       Испугалось
       И не спало,
К небу взор оборотя.




               г




Я хочу быть свободным как стая дельфинов,
Беспрепятственно плавать в пучинах раздольных,
К берегам приближаться таинственных финнов
И Саргассово море постигнуть невольно.
Я хочу быть свободным как стая дельфинов:
Им живётся привольно.




Я за лайнером белым — почётным эскортом —
До ближайшего порта доплыл бы, не боле.
И фонтаны взметнув над поверхностью гордо —
Я восславил бы моря жемчужного волю.




Австралийские рифы и льды Антарктиды,
Сомалийские пляжи и штормы Гавайев —
Я увидеть желаю. И ласки Киприды,
И мгновения счастья — на то променяю.
Австралийские рифы и льды Антарктиды —
Не причуда больная.




               д




Чёрный парус — Вестник смерти —
Гасит радость глаз счастливых.
Ты успел тоску измерить?
Ты сумел зажечь строптивых?




Чёрный парус — Вестник смерти —
Ты заметил, друг, на нивах?
Ты запомни: Вестник смерти —
Взгляд гасящий — бич счастливых.




Чёрный парус — Парус смерти —
Гасит радость глаз счастливых.
Ты сумел себя проверить?
Ты успел любить красивых?




               е




          Ветви провисли от влаги.
          Краски дневные размыты.
Эти провисшие ветви — траура нашего флаги.
Эти размытые краски — боль неоконченной саги.
Вот почему неуютно: сердце, ты снова разбито.




          Сердца осколки срастутся.
          Капай, чугунное время.
Ветви окрепнут, взовьются, листья в узоры сплетутся.
Краски дневные засохнут — ветры полей пронесутся.
И прорастёт — в недалёком — радости дивное семя.




          Но… не для всех — для немногих —
          В сердце не хватит осколка.
Сердце не сможет смириться с видом подъёмов пологих.
Сердце не сможет смириться с видом людей тонконогих.
Эти сердца примут образ злого, свирепого волка.




               ё




Когда тебя не пригласят к столу —
Ты не печалься, не потворствуй злу.




Не стыдно им пренебрегать тобой,
И ты преддверия души закрой.




Они поплатятся за этот день.
На их «признательности» ляжет тень.




Та тень придёт с вновьвозрождённым днём.
Та тень спалит надроковым огнём.




Держись, не выдай перепад души.
Держись, до времени порыв сдержи.




               ж




Меня ничто не поражает,
Я ко всему давно привык:
Что женщина детей рожает,
Что в ближнего мы метим клык.




Но есть мгновения святые —
Обожествлённый луч Звезды,
Пределы проломив земные,
Возводит у канав сады.




И в тех садах я изливаю
Неочернимый свет агнца,
Любовью озорной пылаю,
Смываю ипостась с лица.




Я — волк израненный толпою —
Благославляю всех и вся.
О, Господи, какой лозою
Украшена моя стезя…




Мне снова хочется резвиться,
И восхищаться, и желать,
С драконами за Еву биться,
Возглавить просвещённых рать.




Как луч исчезнет — я понуро
Перебегаю горный кряж.
Вдруг чую — жеребёнок бурый
Несётся позади… мираж.