Сердце Кая

  Конец октября. Два  дня назад выпал  зазимок.  Снег почти растаял, но кое  - где  по кустам ещё  белел.   Витька  со  сверстниками  в лесу  испытывали  самодельный  поджиг.   Они  заряжали  его  серными  головками от  спичек и,  украденной  у  отцов,  дробью.  Вместо  мишени  мальчишки  по очереди  вешали  на  ветки берёз  свои  шапки и с восторгом  палили  по  ним.  Настала  очередь  Витьки.   
 - У  меня  шапка  новая. Мамка  только её  купила,- предупредил  Витька. - Мне за  неё  влетит! 
- Ты  что,  сдрейфил?  Эх  ты  девчонка! – загалдели  пацаны. – Иди тогда  отсюда и играй  с девчонками в  фантики!
   Вздохнув,  Витька  повесил  шапку,  надеясь,  что  в неё  не  попадут.  Но  его  надежда  не  сбылась.  Дробь  изрешетила  кожаный  верх  шапки.  Из  дыр  предательски  торчала  вата.  Быстро  темнело.  Витька  охнул,  он  вспомнил,  что уже  давно надо было  управиться со  скотиной  дома.  Теперь  она  стоит  и ревёт  без  сена  и воды,  да и  навоз  не  чищен…
     С  тяжёлым сердцем  парнишка  побрёл  домой.  Витька  открыл  дверь  и вошёл в дом.  За  столом  ужинала вся  семья: старая  бабушка,  мать  и три сестрёнки. 
   - Наконец – то работничек  заявился!- ехидно  сказал  старшая  сестра  Верка.  – Он  где – то  болтается,  а  мы  тут  должны со  скотиной  управляться  за  него! -  возмущалась  она.
 - Ты  где  был  допоздна? – грозно  спросила  мать.
 - С пацанами  в  войнушку  играли,- промямлил  Витька,  чуя  задним  местом,  что ему  попадёт.  Отец  рано умер,  и вся  мужская  работа  по дому была на его двенадцатилетних  плечах.
 - Раздевайся  и живо  за  стол!- приказала  мать. – Ужинай, а потом  не  радуйся,   шкуру я  с тебя  спущу. 
   Витька  стал  раздеваться,  вешать  телогрейку и шапку.  Вдруг  мать  изумлённо  ахнула.
 - Ты что это с новой  шапкой  сделал?  Ба!  Да  она  вся  в дырах! 
 - Мы нечаянно  с  поджига её  прострелили, - тихо  сказал  Витька и понял -  ему  «капец»!   Он  сел  за  стол и молча  стал  ужинать.  Мать  с бабушкой  охали и ахали,  обсуждая  случившееся. 
- Ты подумай – ка,  что  он  творит! – восклицала  мать. – Тут из последнего  тянешься, выкраиваешь на  одежонку, а он  прострелил  новёхонькую  шапку!  Решето, да и только!  Ну,  я тебя  выучу!
 Витька  уж  было  подумал,  что мать  прокричится,  попсихует и остынет.  Ан  нет.  Едва  он  вылез  из -  за  стола,  как  мать взяла отцовский  кожаный  ремень и стала  полосовать  Витьку.  Он  стал  лицом  к  стене,  стиснул  зубы и молча  принимал  удары.  Его   плача  никто не  слышал.  Даже,  когда  умер его  отец,  он  не  плакал.  На  душе  у  Витьки  было  очень  плохо, а плакать  он  не  мог!  Витьке  было  стыдно,  что все  сидят у  гроба и плачут,  а  он – нет.  Мальчик  вставал, выходил  на  улицу,  слюной  смачивал глаза и снова  садился  у  гроба.  Вот  и сейчас он  молча вздрагивал  под  ударами  ремня.   Мать  хотела,  чтобы  сын  заплакал,  попросил  прощения…  Но  грешник  молчал.  По всей  избе  раздавались  хлёсткие  звуки  ударов  ремня. 
   Мать  остервенилась.  -  Ты смотри какой  настырный,  хоть  бы  пикнул!  Ты  у  меня  заплачешь!  Ты  у  меня  попросишь  прощения! 
   И с ещё  большей  яростью  стала  хлестать  мальчишечье  тело.
    Старенькая  бабушка не  выдержала  этой  экзекуции,  и  вцепилась  в руку  снохи с  ремнём.  Она  заслонила собой  Витьку и крикнула: «Зина,  ты что делаешь!  Ты  ребёнка  покалечишь!»
 Мать  обессилено  села  на  лавку.  Задыхаясь  она  швырнула  солдатский  ремень  на  пол  и заплакала.
     Витька  выскочил в  одной  рубашке  на  улицу.  В  горячке  он  побежал  по  огороду  в  сторону  реки,   но,  дав  крюк,  затаился  напротив  дома  за  клубным  забором.    Сельский  клуб  был как  раз  напротив  его  дома.  Сидя  в  голых  кустах  сирени,  мальчишка  смотрел  на  свет  родных окон.  Руки,  плечи  и спина  горели  огнём.  Детские  пальцы  трогали  вздувшиеся  рубцы  на  теле  от  ремня.  Через  всё  лицо,  рассекая  верхнюю  губу,  пролегла  «большаком»  дорога  от  ремня.  Витька  хотел  умереть.  Ему  было  до  смерти  обидно,  что  его  родная  мать  била его  как  бешеную  собаку.  Он  чувствовал  себя      лишним и никому  не  нужным  на свете. Это  было  выше  его  детских  сил.
   Когда  умер  его отец, он  чувствовал,  что  потерял  дорогую  частичку  своей  души.   Сейчас  же  вся  его  молодая  душа была растоптана и избита.   Подросток  все  свои  детские  силы  отдавал  работе  по  хозяйству:  косил  траву,  как  мужик,  готовил  с матерью  дрова,  возил  по  две  фляги воды  на  санках…  Неужели  шапка,  пускай  новая,  дороже, чем  он?!    Скрестив  руки  на  груди  от  холода,  он  сидел  в  оцепенении. Витька  был  в  шоке.  Пальцы  левой  руки  сгребли снег  под  ногами  и крепко  сжали.   Холод  змейкой  пополз  вверх  по  руке,  дополз  до  плеча и скользнул внутрь  груди.  Вокруг  сердца  парнишки  что – то  обернулось  и больно  сдавило.   По  выстывшей  душе  Витьки  побежали  морозные  узоры, как  по  оконному  стеклу  зимой.
     В  доме  в это  время  была  тревога.  Бабушка  опомнилась,  что  внук  убежал  в  одной  рубашке.  Холод  на  дворе  был  уже  нешуточный.   Мать  тоже  заволновалась.  Вездесущая  Верка  им  сказала,  что  брат  побежал  по  огороду  к реке…   Взрослые  побелели от  страшной  догадки.  Речка  текла  сразу  за  огородом и мать  с  бабушкой испугались – топиться  побежал!  Они  кинулись  к  реке.  Все  вместе  искали  Витьку,  плакали,  звали,  бегая  по  берегу  реки,  пока  не  сорвали  голоса…
   Витька  совсем  закоченел.   На  небе  зажглись  звёзды,  он  вылез  из  кустов,  и сел на  крыльце  клуба.  Здесь – то его  и нашла  Верка.  – Вить,  пойдём  домой, - позвала  она. – Отстань! – отмахнулся  он  от  сестры.  Верка  убежала, но  быстро  вернулась  к нему.  -  Вить,  пойдём  домой, а?   Мамка  сильно  плачет,  ей  стало  плохо.  Она  говорит,  что  больше  никогда  тебя  и пальцем  не  тронет!  Пойдём,  а?   
Брат  встал и как  военнопленный  медленно  побрёл  домой. 
       Мать  лежала  на  кровати,  около  её  хлопотала  бабушка  с мокрым  полотенцем  и валерьянкой.  – Витя,  прости ты  меня,  дуру,-  слабым  голосом  произнесла  мать.  Она  с  трудом  приподняла  голову  с подушки,  её  вытянутая  к  сыну  рука  бессильно  упала  на  постель.
  -  Да ладно, -  буркнул  Витька,  стуча  зубами  от  холода,  и прошёл к русской  печке.  Он  положил  озябшие  ладони  на  горячей  бок  печки. Повзрослевший  за  этот  вечер,  он  прижался  к  ней  выстывшей  грудью,  в  которой билось  теперь  сердце  сказочного  Кая.