Из рода Шергиных. Арестован в 1935-м...

Галина Алексеевна Шергина – человек в Печоре известный. Учитель, краевед, литератор, историк, пишущий на коми языке. И просто интересный собеседник, готовый делиться своими глубокими знаниями, всегда нестандартным взглядом на явления общественной жизни.               

Галина Алексеевна собрала богатый краеведческий архив, который с благодарностью хранят библиотеки и музей города. Это альбомы с историей родного печорского села и ее жителей, это история своего рода, из которого вышло столько замечательных людей, известных всей республике. Сестра Александра Алексеевна Шергина – ученый-филолог, специалист по творчеству Виктора Савина, автор гимна республики на коми языке. Отец Алексей Николаевич Шергин – любимый учитель многих поколений печорцев.

В один из своих визитов в музей Галина Алексеевна принесла материалы о своем дяде Василии Николаевиче Шергине. Это рукопись ее воспоминаний о дяде, публикации архивных материалов о нем из газеты «Усинская новь» за 1989 год. Они свидетельствуют о том, что массовые репрессии 30-50-х годов XX века коснулись самых близких ей людей.

Впрочем, слово самой Галине Алексеевне.

В семье моего деда было четверо сыновей. Дед рано умер, и тяжесть забот о семье взял на себя сын Петр, помогая матери растить детей. Сыновья Илья и Алексей получили высшее образование и стали известными в республике учителями. Илья Николаевич участвовал в совещании работников народного образования СССР в 1927 году, встречался с Н.К. Крупской. Алексей Николаевич, мой отец, работал директором СШ №2 г. Печоры, в 1956 году стал первым печорским учителем, получившим звание заслуженного учителя Коми АССР.

Василий Николаевич, окончив четыре класса, был вынужден идти на заработки.  «В восемь лет я поступил учиться в Сереговскую сельскую школу. 1918 году тринадцатилетним подростком начал работать на Сереговском солеварном заводе возчиком соли из варницы, чтобы помочь матери содержать семью. Здесь на разных работах     проработал     до 1927  года». Последние два года был еще и секретарем Волкомола (Волостного комитета комсомола). В 1927 году призван на военную службу, которую проходил   под   Ленинградом.   В 1928  году вступил в ряды ВКП(б).

Вернувшись на родину, работал на должностях председателя   Сереговского сельпо, заведующего Усть-Вымским РАЙФО, инструктора райсоюза, заведующего избой-читальней в п. Жешарт – и одновременно секретаря ячейки ВКП (б). С августа 1931 года он на партийной работе: заместитель секретаря Усть-Вымского РК ВЫКП (б). С 1932 года – заместитель, затем секретарь Усть-Усинского РК ВКП (б)".

Летом 1935 года «по клеветническому доносу бывшего офицера Е.А. Черепанова в том, будто в 1929 году выступал на партсобрании против лесозаготовок, был снят с работы и исключен из партии с привлечением к уголовной ответственности за агитацию против советской власти. Действительно, я говорил  тогда,  что  у  нас в Серегово хищнически вырубается лес, экспортная древесина рубится на дрова, слабо поставлена пожарная охрана. И при таком положении у нас не останется леса...» – писал в своей автобиографии В.Н.  Шергин.

Из протокола бюро обкома ВКП(б) от 27 июля 1935 года: «Проверкой ОК ВКП(б) установлено, что секретарь райкома Шергин проявил гнилой либерализм, примиренчество к двурушникам, контрреволюционным троцкистским последышам, зная, что редактор газеты Сметанин был активным троцкистом, Шергин не принял никаких мер к разоблачению еще в феврале, и тот был исключен из партии только в июле. Директор совхоза Редькин, троцкистский последыш, открыто вредил в совхозе, а Шергин, проведя в райкоме снятие директора, утвердил его, двурушника, парторгом того же совхоза, райком не разоблачил Редькина до июля месяца, и лишь вмешательство обкома исправило положение.

Троцкистские последыши Семяшкин, Вокуев также исключены из партии только в июле и под нажимом райпарторганизации. Из показания ряда товарищей устанавливается, что в 1929 году по возвращении из Ленинграда Шергин был связан с троцкистами и проводил троцкистскую агитацию».

В сводке разоблаченных во время проверки врагов партии за 1935 год отмечено: «Будучи секретарем Сереговского Волкома ВЛКСМ, вербовал сторонников троцкистско-зиновьевской оппозиции. С 1932 года проводил на всем протяжении троцкистскую и буржуазно-националистическую линию, направленную на разложение партийной, комсомольской организации. Грубо зажимал самокритику, администрировал (угрожал расправой команде сплава), прикрывал объявленных    врагов    народа, (скрывал и защищал троцкистов Семяшкина, Габова)...»

В протоколе №83 заседания бюро ОК ВКП (б) от 7 августа 1935 года читаем: «...в Усть-Усинском районе из двенадцати избранных членов райкома на месте остались только два, а остальные выбыли из района, часть исключена из партии...» Сам Шергин был исключен из партии «за политическое и бытовое разложение, сращивание с контрреволюционными троцкистами и явное покровительство их вредительской деятельности, за проведение троцкистско-буржуазной националистической практики в руководстве совхозами, консервзаводом и на лесозаготовках...»

На следствии Шергин никого не оговорил и не поддался требованиям подписать обвинительный акт. Его не избивали, но в Сыктывкарском изоляторе во время допросов сутками не давали спать. Не подписав обвинение, он отсидел семь месяцев, и дело было прекращено «за недоказанностью состава преступления». 31 августа 1936 года особым совещанием при НКВД СССР он был освобожден.

Предложили восстановиться в партии, но он отказался и в дальнейшем полностью отошел от партийной и общественной работы. Вернулся в село Серегово, где работал в карьере на известковом заводе.

На второй день после начала Великой Отечественной войны были призваны на фронт Петр и Василий, позже – Алексей, а Илью Николаевича направили в с. Мохчу Ижемского района: нужно было срочно готовить новые педагогические кадры, сильно по¬редевшие из-за мужчин-преподавателей, ушедших на войну.

Петр погиб под Ленинградом в 1943 году. Василий был на фронте все четыре военных года, получив тяжелое ранение в самом конце войны. Из уважения к нему товарищи накрыли его, лежащего на носилках, офицерской, а не солдатской шинелью. Так он попал на операционный стол в первой партии с офицерами и остался жив. Его демобилизовали по инвалидности, домой он вернулся с боевыми наградами: медалями «За отвагу», «За освобождение Праги».

После войны Василий Николаевич построил в селе Серегово новый дом, самый красивый в верхнем ряду улиц. Он все делал мастерски, как работник всегда был на хорошем счету. Продолжал трудиться на известковом заводе, потом в сельпо, плотником в Доме культуры. Семья у него была большая, десять детей.

Односельчане помнят Василия Николаевича как человека приветливого, расположенного к шутке, ровного в общении, энергичного, охотника, рыбака, готового часами повествовать охотничьи истории, причем рассказчиком он был необыкновенным. Только об аресте не принято было говорить, и родственники знали о нем лишь потому, что это событие отразилось и на братьях: Алексея чуть не исключили из пединститута, спасло только бедняцкое происхождение.

Василия Николаевича Шергина реабилитировали 29 августа 1989 года – пятнадцать лет спустя после смерти.

Материал подготовила к печати
Татьяна АФАНАСЬЕВА.