Глубокий октябрь

Глубокий октябрь — прохладное время.
Макушки деревьев почти облысели.
Плаксивое небо матовой сталью
Давит на граждан, объятых печалью.
Сиротливые лужи, как зеркала,
Отражают плывущие вдаль облака...
И следом за ними, за беглецами,
Мчатся на юг перелетные стаи.

Но я остаюсь, и лужи со мной,
Ждать солнечных бликов и теплой капели,
Хоть знаем отлично: ноябрь смурной
Не сулит ничего — лишь мороз и метели.
Шагаю по улице, укутавшись в шарф,
И руки запрятав в карманы плаща.
Забыл, как на зло, где-то зонт — значит шаг
Ускорять в направлении дома пора...

Иль может не надо? Иль может остаться,
Промокнув до нитки в струях воды?
Безжизненным телом по земле распластаться
Средь столь же безжизненной желтой листвы?
Издав вздох последний, сделаться светом,
Чтоб унестись перелетным лучом
За Солнцем, зашедшим за горизонт,
В Небесное Царство, где вечное лето?

Нет, все же не стоит. Пожалуй, не стоит.
Сводить счеты с жизнью — пустой эпатаж.
Я пойду против ветра, ибо истинный стоик.
Проникну в подъезд, поднимусь на этаж,
Выйду из лифта, как тень, неприметный.
Но откроется дверь, электрический свет
Бросая на кафель лестничной клетки,
И в этом свету задрожит силуэт.

Меня ждет у порога красота всех красот,
Мое рыжее Солнце, и концов всех конец,
И начало начал, и цветущий венец,
Занесенный с тропических Божьих широт!
Я шагну в лучезарный проем и убуду
В объятиях более нежных чем смерть.
Убуду совсем, до нуля, и все Будды
Завидовать будут столь сладкой судьбе!