Кошмарный сон

Это была непогода,
или ветер пел романс,
но я видел как деревья,
танцевали контрданс.

Но шалун натанцевался,
бросил ветвями махать,
и за публику он взялся,
стал им волосы трепать.

Он трепал и за одежду,
И зонты надув, тащил,
и в далекие пространства
вихрем шляпы уносил.

А я в ларьке цветочном
все это наблюдал,
и грусть невольно в сердце
в своём я ощущал.

Никто не заходил
ко мне на огонёк,
и даже не купил
хотя б один цветок.

Все мимо торопились,
спасаясь от дождя,
и шляпы нахлобучив
на самые глаза.

Но я не обижался,
когда так льют дожди,
на ум приходят туфли,
потом уже цветы.

Меня то беспокоило,
что ветер и дожди,
на встречу помешают
К любимой в парк прийти.

И я туда отправился,
закрывши мой ларёк,
и к сердцу прижимая
завёрнутый цветок.

И долго там прождал,
её не видно было;
«Возможно, - я гадал, -
дороги все залило».

Однако же тревога
другое мне шептала,
и мне воображение
другое представляло.

Вот длинный лимузин
вдруг встал у ресторана,
и к дверцам, отворить,
метнулись два швейцара.

И вижу, как любимая
выходит из салона,
и платье как змеиная
на ней лоснится кожа.

И с нею тип лощёный
выходит из салона,
и зеркалом сверкает,
на туфлях его, кожа.

Она берет за руку
и вместе с ним идёт
туда, где слышна музыка
и ужин уже ждёт.

И мысль промелькнула:
«Туда с ней не пошёл,
и вот теперь я мокну
один тут под дождём.

Но, что об этом думать,
я слишком поздно кинулся,
теперь она с другим
танцует и милуется».

И мой уже ненужный,
цветочек бросив прочь,
побрёл я опечаленный
и была уже ночь.

И думал, что возможно,
красив я, как цветок,
но так же теперь брошен
и так же одинок.

И ночью мне приснилось,
на сцене я стою,
и палочкой волшебной
картинно так машу.

Из шляпы я за уши,
вдруг зайца доставал,
как будто бы из грядки
морковку вырывал.

Затем морковку заяц
из шляпы доставал,
и в рот её засунув,
В той шляпе исчезал.

Иль словно паучок,
тянущий паутинку,
вытягивал я из себя платки,
завязанные в нитку.

И деньги собирая,
их в пламени сжигал,
затем их снова целыми
владельцам возвращал.

И в дымном ещё облаке
со сцены исчезал,
и там один лишь после
мой чёрный плащ лежал.

А публика отменная
на фокусы пришла,
министров, депутатов
Тут было без числа.

И я хотел закончить,
как голос вдруг спросил:
«А почему ты женщину
Ещё не распилил?»

И гул я одобрения
в том зале услыхал,
поэтому в смущении
на это я сказал:

«Но, это невозможно,
позвольте, господа,
ведь нет такого фокуса
В программе у меня».

Но публика кричала:
«А разве ты не маг?
Ты должен пожелания
все наши исполнять».

И я им попытался
с терпением объяснить:
«Нужна мне ассистентка,
а также реквизит».

И публика заверила:
«Нас то не затруднит,
ещё немного времени,
и будет реквизит».

И тут мою любимую
я в зале углядел,
и в кресле тип лощёный
поблизости сидел.

И очень удивила
Картина та меня:
реальной оказалась
Фантазия моя.

И он пройти на сцену
ей жестом предлагал,
и вскоре пред собою
её я увидал.

И помощь предложивши,
Была так холодна,
Что сердце будто сжала
Холодная рука.

Как раз на сцену прибыл
мне нужный реквизит,
был ящик для пиления
материей обшит.

И ласково помощницу
свою я утешал,
когда на ящик крышку
обратно опускал:

«Не бойся, моя милая,
надёжен реквизит,
пила тебя ужасная
ничуть не повредит».

Однако, утешая,
Тревожился я сам,
уж очень сильно ящик
мне гроб напоминал.

Когда ж пила двуручная
В моих руках была,
То изогнувшись, звук
Унылый издала.

Змею напоминала
Зловещая пила,
и сердце мне терзала
Предчувствием тоска.

И думал, разрезая:
«Что может приключиться,
когда такая публика
на кресла тут садится?»

И тут я вскрик болезненный
услышал пред собой,
и крови капли алые
увидел под пилой.

И быстро скинув крышку,
Тут ясно увидал,
что я обычный ящик
пилою разрезал.

И я глазам не верил,
никак не мог понять:
«Кто злую эту шутку
Мог с нами тут сыграть?»

И попросивши «скорую»
Сюда скорей прислать,
Над раненной склонился
И стал ей помогать.

Одни, поднявши руки,
Снимали там меня,
и слышал недовольные
Я также голоса:

«Хотели мы искусством
высоким наслаждаться,
а нам тут предложили
натурой любоваться».

И тут увидел типа,
в партере он стоял,
и сунуть меня в мусор
соседям предлагал.

А рядом кто-то руку
вдруг быстро приподнял,
и чёрный пистолет
в руке я увидал.

Но тут от телефонного
проснулся я звонка,
я был в своей постели
и была уж заря.

И, взявши трубку в руку,
я голос услыхал:
«Прости, вчера напрасно
меня ты ожидал.

Деревья подрезая,
порезалась пилой,
но думаю сегодня,
увижусь я с тобой».