Не в гусях, путухах и курах дело

   Ещё со школьной скамьи Михалыч помнил легенду о том, как галлы, притесняя и разоряя Римские земли, пытались штурмом взять крепость Капитолий, где укрылись от захватчиков римляне, покинувшие свой город.
В неудавшейся попытке сразу взять штурмом крепость - они изменили военную тактику - перейдя к её осаде.
Обследуя дополнительные подступы к возвышенности, они увидели следы человека - ведущие на Капитолий, по отвесному склону холма и решили: где прошёл один человек, могут пройти и многие.
   Ночью, поднимаясь по этой тропе, они хотели застать врасплох спящих римлян и своим внезапным нападением, разгромить их на вершине холма.
Часовой, охраняющий эту тропу - смотрел во сне сладкие эротические сцены.
   Взволнованный крик гусей, из храма Юноны Монеты, не разбудил его, но насторожил спящего в полудрёме Марка Манлия.
Почуяв нутром опасность, он взялся за оружие. Увидев на тропе врагов, Марк щитом столкнул в пропасть первого поднимающегося по ней галла.
Тот, падая с высоты - без благословения Пегаса - летел Икаром к подножию холма и орал так, что от его душераздирающего крика проснулись спящие полуголодные римляне и, воспрянув духом, сбросили всех остальных врагов с этой тропы.
   Одержав победу над захватчиками, они оценили заслугу тех священных гусей по достоинству.
Все стали говорить, что гуси спасли Рим и Михалыч не был против тогдашнего восхваления этой птицы.

   Став давно уже дедом - он не забыл эту легенду потому, что уже с молодых лет симпатизировал тем, кто защищал свою землю от любых притязаний захватчиков.
Но теперь его тело протестовало против гусей, которые сами стали захватчиками - имея притязания на его участок земли, засеянный овсом.               
   Его новые соседи - провозгласившие себя пять лет тому назад столбовыми дворянами считают, что их домашней птице дозволено здесь всё: пяти петухам орать под окнами небольшого домика с рассвета до заката и "выкуривать" из него хозяина, не давая возможности выспаться, а так же по очереди избивать до полусмерти пожилого петуха Михалыча.
   Курам разрешено было везде рыться в поисках червей и личинок и выгонять
блошек - принимая пылевые ванны в тени лопухов. Искать по округе и раскапывать рассыпавшиеся лет сорок тому назад жемчужные бусинки - упавшие на землю с оборванной низки бус. Найдя бусинку, за этой курицей гонялись остальные в надежде вырывать её у неё её из клюва.
Эти куры дуры постоянно изучали народное творчество хороводов и учились водить  его во главе с петухами вокруг домика. От радости, что у них всё получается - кудахтали и кукарекали хором, и от этой радости, в не очередной раз сходили в туалет.

   Три года назад тем гусям разрешалось справляться по нужде везде, даже на лужайке где они любили валяться. Они, хлопая расправленными крыльями - шипели громче лебедей и налетали с вытянутыми шеями на тех, кто им мешал отдыхать или просто пришёлся не по нраву.
   Наравне со своими кормильцами, эти гуси считали себя здесь полноправными хозяевами и так же как они, не радовались даже редкому приезду их ближайшего соседа, и искренне желали ему поскорее убраться отсюда - освободив эту лужайку, домик и вообще забыть сюда дорогу.

   Когда гуси лежали на том месте, где надо было ставить машину, они с таким недовольством и обидой освобождали своё лежбище, что даже после подачи им звукового сигнала, долго не давали возможности выйти из машины.
   Разгуливая в деревне по дороге - шествуя стаей на пруды, они пугали своими выпадами зазевавшихся прохожих так, что те вставали на обочину и сразу же принимали бледный вид.
Этого прохожего они держали на месте как можно дольше, что бы тот не только испугался от страха, но и дрожал перед ними как осиновый листок. Потом, когда ему всё же удавалось отбиться от них и убежать - гуси мирно шли на это место и с удовольствием щипали уже подсоленную травку на этой стоянке зеваки.
 
С наступлением холодов эти пруды замёрзли. Вода, вытекающая из родника, образовала маленький плёс - в водах которого некоторые жители ещё с удовольствием полоскали бельё.
Невзирая на недовольство деревенских жителей, этим гусям там было разрешено купаться, мыть свои пёрышки и там же испражняться.
   Соседи выращивали этих гусей почти два года в надежде, что они за это время наберут вес приличных индюков, а их мясо станет таким же нежным и вкусным.
Но «индюки», которые выращивали этих гусей, видимо не понимали, что самое вкусное мясо этой птицы в возрасте двух с половиной месяцев, а потом оно начинает чрезмерно жиреть и медленно стареть.

   После выстроенного нового сарая - все куры и петухи, в начале зимы, поселились в нём. Петухи от радости орут там даже глубокой ночью - правда, соблюдая очередь.
   С наступлением нынешнего весеннего тепла куры стали обитать на задворках этой постройки, а купленные в начале мая их милые гусятки, прогуливались там же.
Когда проросла молодая травка на широкой меже, оставленной с давних времён для проезда трактора к участкам - они с удовольствием щипали её.
Но больше их стал прельщать прорастающий и сочный овёс соседа. Инстинкт птицы звал их туда на кормёжку.
   Дед Михалыч понимал, что птица, это всего лишь птица, которая ищет себе вкусный корм, а потому до поры до времени мирно выпроваживал их со своего участка.
Как потом ни просил дед своих соседей, что бы те следили за выпасом гусей, и не дозволяя им делать потраву. Но эти просьбы, а потом и укоры - стекали с них как с гуся вода.
Не извиняясь перед ним, они наоборот грузили его своей наглостью, считая, что их всей домашней птице и гусям дозволено пастись где угодно, потому, что их они птицы вольные.

   Если те гуси  были большие любители отдыха на лужайке то эти, наевшись овса, повадились отдыхать в тени гаража или бани Михалыча. Тень строений манила их к себе и спасала от лучей палящего солнца. 
Хорошо отдохнув и расправив крылья после отдыха, они ходили тут же в туалет и потом тянулись россыпью домой - поклевать в тазике замес, не забывая по ходу щипнуть очередную порцию зелени овса.
   Время летело быстро.
Поедая домашний замес с добавками, травку и овёс с лучком - эти гуси росли не по дням, а по часам.
В очередной раз, наевшись яств - гуси мирно легли отдохнуть в тени гаража Михалыча.
Эта их привычная наглость окончательно вывела деда из себя, и он решил их проучить.

   На воинской службе Михалыч был танкист-водитель. За те года он привык ездить по дорогам и по пересечённой местности прямо и никогда не тормозил. Он всегда глядел только в смотровую щель танка, он двигал бронемашину вперёд.
   Даже в почтенном возрасте он не отвык от рычагов управления танка и поэтому с лёгкостью и удовольствием стал управлять рулём двухколёсного велосипеда, образца 1956 года, на котором исколесил всю округу.

   Во времена Горбачёвской Перестройки, после сбыта своих домашних молочных продуктов, его железный конёк всегда делал остановку у столовой, что бы выпить стаканчик водочки и закусить бутербродом с селёдкой и уже потом дед мчался домой без остановок - крутя педали всё сильней и сильней - наращивая мышцы ног.
   Но со временем его «траки» - так он называет, шутя свои ноги - стали изнашиваться и он уже не гоняет как прежде быстро, но всё равно уверенно держится в седле и за рулём своего двухколёсного коня.

   Михалычу уже пошёл девятый десяток, но он до сих пор ездит на своём велосипеде по окрестностям деревни, но чаще в магазин за хлебом с маслом, консервами, сахаром и дрожжами. Всё остальное он производит дома сам.
Как и раньше на танке, он едет по дороге прямо. Правда бывают моменты, когда дед едет и криво. Но это только тогда, когда он объезжает лужи, что бы, ни обрызгать водой свои брюки и ботинки.
Дед всегда смотрит вперёд - что бы во время сделать точную остановку у магазина не крутя педали в обратном направлении.
Если Михалыч принимал в магазине на грудь, он не садился за руль. Он его, с любовью в руках, чинно вёл домой - заодно опираясь на него.
   Но, что самое характерное? Самое характерное это то, что он никогда не пользовался на нём тормозами - потому, что они пропали уже давно, да и не надо было тратить силы зря.
   Дед чётко знает, когда надо сбросить скорость, что бы остановиться там, где он запланировал остановку. Именно там, его железный конь останавливался как вкопанный. Он всегда надеялся на свои тормоза, не имея их....

   Ну и что с того, что гуси когда-то спасли римлян - подумал Михалыч и взялся за широкую метлу.
Их надо напугать так, что бы они забыли сюда дорогу раз и навсегда - опять подумал дед и стал тихонько подкрадываться к гаражу, где развалились гуси.
Ему казалось, что он шёл тихо. В этот момент им овладевала только одна мысль: «Гусей надо проучить и отвадить от посягательств на его территорию».
Но гуси, на, то они и гуси, что бы даже в ночной дрёме они могли всё слышать и видеть, а в случае опасности вовремя сделать ноги.
   Михалыч знал об осторожности этой птицы, но в тот момент он почему-то подумал, что днём они могут расслабиться и у него будет возможность отомстить им за потраву овса и огреть метлой хотя бы одного зазевавшегося гуся.       
Тогда та легенда, о спасении гусями Рима - ментально улетучилась.
Пренебрегая осторожностью этой птицы, Михалыч хотел застать их врасплох.
Не имея уже на своих ногах резких тормозов - дед за это поплатился.

   Почуяв неладное, и не сразу сообразив, в чём тут дело - гуси сорвались с места и бежали сломя голову - даже забыв справить свою нужду.
Михалыч бежал за ними и, размахивая метлой, что-то кричал им вдогонку.
   Спасаясь бегством, гуси размахивали крыльями так, что готовы были взлететь.   Только их, ещё не оперившиеся крылья, не позволяли им это сделать. Испражняясь со страха на бегу, они давали дёру без оглядки.               
   Видя, что гуси отдаляются на глазах - Михалыч нажал на газ своей не автоматической коробки передач и, перескочив спортивный режим, побежал на кик дауне.                В погоне за ними дед не смог сделать такую же точную остановку, перед неведомо откуда взявшейся на земле проволоке и, зацепившись за неё штаниной брюк, он  потерял равновесие и рухнул на землю как вкопанный в неё по пояс.
Это проделки соседей-диверсантов - подумал он, когда летел вниз.
Метла, в его распростёртой правой руке уже не угрожала гусям и они мирно, гусиным шагом, поплелись домой к тазику.

   Повалявшись несколько минут без сознания, дед очнулся от болевого шока.
На его ноге кровоточила рана. Проволока оказалась намного прочнее его штанины,  кожи и уже не упругих мышц на его левой ноге. Голова трещала, а левый глаз, в нервном тике, дёргался от боли. Хорошо, что земляной булыжник, разлетевшийся вдребезги, оказался не прочнее брони лба - порадовался в досаде дед.
   Проклиная эту гонку с метлой за гусями, дед поднялся и, опираясь на здоровую правую ногу и черенок метлы - он доковылял до своего крыльца и сел на приступок.
Его мозг не покидала мысль: "Ради чего он развил такую скорость, что даже не смог догнать и поддать под хвост ни одному гусю, и почему у него не сработали тормоза перед препятствием?".

   В отчаянии дед Михалыч решил отложить дальнейшее строительство новой бани и в спешном порядке, взялся за строительство ограждающего забора, что бы избежать наглых набегов печенегов.
Купив сетку и трубы, дед решил одним махом избавиться от этой проблемы.
Но сделать это было не так-то просто, как ему тогда казалось.
В процессе строительства ограждения, дед услышал в свой адрес столько унижений и оскорблений - сколько не слышал за всю свою сознательную восьмидесятилетнюю жизнь.                Он готов был отдать свой овёс на растерзание гусям - лишь бы опять не слышать более изощрённые оскорбления и унижений, а главное угрозу в свой адрес: быть повешенным за здоровую правую ногу на сосне - находящейся на нейтральной полосе.
Только его самолюбие и память о той легенде, где галлы-захватчики не смогли победить римлян - вывели его на волну равновесия и дали возможность дойти до поставленной цели.          

   После установки Михалычем ограждения, а травку на участке своих хозяев они давно съели, гуси уже в поиске её, без зазрения совести стали наведоваться на участок земли соседки Михалны и, наевшись там до отвала, ложились мирно спать в тени трактора его внука или возле её старенького сарая.
Только, что избавившись от наездов и притязаний соседей-захватчиков на свою землю и показав им, выполненный весной план своего земельного участка - они отстали.          
Будучи уже бабушкой - жалея свои расшатанные нервы, здоровье и избегая очередных наездов скандалистов - Михална тут же установила ограждение своего участка....

   Встав на защиту справедливости как человек, презирающий гнусную ложь, оговоры и поклёпы недоброжелательных соседей - то же пострадал от них, но уже физически и всё из-за этой неуёмной жадности, зависти и наглости новоиспечённых столбовских дворян - не имеющих ничего общего с этим сословием....

Но об этом уже другая история....



        02.09.2015г.