Рыжей туристке

Ну, Петербург. Ну, сырость и канавы...
Мосты, каналы, реки и дворцы...
Ну, монументы разные. Для славы
Их понаставили тут деды и отцы.

Для красоты - различные колонны...
А так, - повсюду серость и гранит.
И в нём снуют сограждан миллионы,
Чьих лиц улыбка - нет, не озарит.

Среди сограждан Тот бывает бледный.
Куда-нибудь, закрывши рот, спешит.
И вид его, не всякий раз победный,
Савицкую, увы, не рассмешит.

Сограждане, не многие, но знают,
Что в городе завёлся Эрмитаж.
Тот сам увидел как-то, проезжая,
И, удивляясь, поперхнулся аж!

Но вальс-бостоны городу не пишет
И разный бред со сцены не поёт.
Тот, как и город, выхлопами дышит
И вместе с ним надеждами живёт.

Здесь, в городе, водились и другие...
Туристы верят, будто Пушкин был...
Хорошие бывали... и плохие...
И каждый, где-нибудь, да наследил!

А ты приехала, туристка: "Ах, ты! Ох, ты!
Ах, Петербург, ах, я, такая вся!"
Как бывшая чухонка с Малой Охты
Разохалась пред мужем на сносях.

Тебе покочевряжиться охота,
От глупости, кого-то поразить.
Но, если не еврейка, по субботам
Должна бы Тота пламенно любить!

Лишь потому, что город был и будет,
А Тот, как ты, когда-нибудь умрёт...
Такая мода, что уходят люди
И Тот не знает тех, кто не уйдёт.