Римляне

Утро стояло солнечное. Пехота готовилась к скорому наступлению, отряды конницы уже были готовы выдвинуться, лошади били о землю копытами и постоянно фыркали. То и дело слышались с разных сторон крики и приказы, орудия воинов сверкали в солнечных лучах, словно ждали предстоящей схватки. 
Все приготовления были уже завершены, когда прозвучал звук трубы и был отдан приказ о начале движения. Ровными линиями войны двинулись вперёд, туда, где их ожидало поле боя. Навстречу им шли защитники Карфагена. Несколько минут, и воздух наполнился дыханием смерти, тучи людей с мечами в руках и в красных одеяниях слились с толпами соперников в синих красках, вооружённых копьями. Вокруг стоял скрежет оружия, слышались отчаянные стоны и трещали доспехи. Перестали иметь значения имена, лица, жизни. В эти моменты цветная масса сражавшихся знала лишь две мысли: «Слава Риму» и «Свобода Карфагену». Боль одного, ужас другого, кровь и муки третьего дополняли друг друга повсюду.
Патриции, окружённые ласками женщин, пили вино с молодых виноградников и мечтали править всем Миром. Один уносился в этих мечтах далеко за океан, другой желал владеть Африкой, а третий в уме считал и умножал тысячи своих золотых и рабов. Они не боялись потерпеть поражение, ведь основателем Рима был сын бога войны Марса, вера в которого не становилась меньше веками.
Войны гибли один за другим, не зная пощады ни в себе, ни во врагах своих. Смешались в единое целое страх и доблесть, честь и подлость, разум и безумие.
-Зачем мы ведём эту войну? – звучал голос патриция Гракха.
-Она нужна нам как воздух, ведь Карфаген один и только один способен не подчиниться! – голос в ответ.
-Да, но есть ли в этом иной смысл?
-А тебе нравится решать судьбы и есть сочный виноград?
-Нравится, друг мой, но я ем виноград и решаю судьбы и без власти над Карфагеном.
-Твои слова пугают меня, оставь, это пустые мысли.
-Они полны моим сомнением, которое ты не способен разрешить.
Немое молчание встало меж двух собеседников. Шаги одного из них явно устремились к выходу, где через пару минут послышался глухой удар, и раздался слабый стон, после чего с уст убийцы слетела фраза: «Слава Риму!». И тишина окутала залы и коридоры дворца.
А на поле сражения стоял гул, и войны в синем, бегущие вперёд с радостью и гордостью в лицах, вторили: «Свобода Карфагену!».