Из жизни репетитора. Окончание

Когда Петров говорил Насте, что любить математику совсем не обязательно он имел в виду то, что достаточно  испытывать к математике простой  интерес, а не любовь"

Когда у Петрова спрашивали зачем человеку нужна математика, он в недоумении пожимал плечами. Зачем человеку нужно сажать цветы, скакать на лошади, играть в карты, покорять вершины, читать книги, заводить друзей…

Прошел месяц. Дела шли ни шатко, ни валко. Именно так они и должны были идти. Девочка оказалась с коротким дыханием. Она выдерживала 15-20 минут занятий. Не более того. Петров демонстративно никуда не торопился. Чуть только ученица начинала морщиться, хмурить брови, он решительно обрывал занятие и переводил разговор на житейские темы.

Наш городок- как концлагерь. Однажды сказала она. Мы здесь учимся, гуляем, едим, спим. И видим все время одни и те же лица. И в школе и во дворе.
Что мешает тебе выйти за ограду. Ты уже большая девочка. Тебя никто не держит.
Она пожимает плечами, не зная, как объяснить. За оградой ничуть не лучше. И все чужое. Дело не в ограде. Дело в человеке. Ограда внутри него самого.

Петров нахваливает Настю. Ты- молодец. Ты стараешься. Тебе трудно, а ты стараешься. Сейчас тебе кажется, что математика такой предмет, который и осилить невозможно. Но человек никогда заранее не знает на что он способен. Работай и не забегай вперед. Работай потихонечку, а там и увидим. А я тебе помогать буду. Хорошо?

Разговоры велись самые разные. Поначалу девочка казалась скованной и на вопросы отвечала односложно «Да», «Нет», «Не думаю». Петров все больше говорил сам. Но потихоньку ее забирало. Она забывала про свое смущение и оказалось, что ей нужно сказать так много, что и урока целого не хватало. Говорили о школе, о родителях, о Германии, в которой она провела детство и которую считала своей родиной. Ведь и читала литературу она на немецком языке и говорила на немецком. Она и думала по немецки. В Германии осталась ее лучшая подруга Катрин. Они переписывались по электронной почте. Но переписка не могла заменить общения. Написанные слова казались казенными, сухими, безжизненными. И письма вызывали двойственное чувство радости и разочарования.
«Что же, а среди одноклассниц, разве у тебя нет подруг, или друзей?- спрашивал Петров.
«Есть,- отвечала Настя,- две подруги. Но они не такие, как Катрин. Мне иногда кажется, что им не интересно то, что я говорю. А они только делают вид, что интересно.»
« Ты излишне строга к ним. Относись к друзьям попроще и помягче. Пусть они не совсем такие, как ты. Не беда. И дружба ведь разная бывает. "
« У меня есть подруга. Ее зовут Софья. Она такая веселая была, мы так с ней смеялись, хохотали. Так дружили. Но она сильно изменилась. Она стала очень строгая. И смотрит сердито. Она теперь много ходит в церковь»
«И что же здесь плохого? В церкви плохому не научат."
«Дело не в этом. Мы с ней разной веры. В нашей семье принято ходить в протестантскую церковь. В прошлом году нас готовили к конфирмации. Правильно я говорю по русски? Вы знаете что такое конфирмация?»
«Более-менее.»
«А Софья последний год стала ревностная верующая. Она- правосланая. И очень меня ругает, что я не той веры. Она так ко мне изменилась, так изменилась. Иногда смотрит на меня, как на преступницу,- лицо Насти скривилось. - а если бы я была, к примеру, иудейка? Она бы меня убила, наверное».
« Не преувеличивай. Сейчас у нее период сложный. И возраст переходный, и мысли новые, которые она еще до конца не усвоила.. Но я тебя понимаю. Нельзя так к людям относиться. Нельзя к ним относиться плохо потому, что они другой веры.»
«Да? Вы так думаете?»
«»Конечно!»

Она старалась. Но у нее плохо получалось. И дело было не в том, что она не знает формулы. Она не так думала. Когда он решал задачу и рассказывал ей, она добросовестно старалась запомнить ход решения. Но новая задача всегда отличалась от старой и она не знала, что делать со своим знанием. Как его применить.
Петров объяснял: «Вот смотри. Уравнение. Запись длинная. Что ты делаешь? Смотришь на нее и пугаешься.
«У-у-у! Где мне! – думаешь ты. И сразу отступаешь. В первую минуту ты не видишь решения. В этой мысли вся собака и зарыта. Ты хочешь в первую же минуту увидеть решение. Но так нельзя подходить к делу. Не торопись. Походи вокруг да около . Потусуйся. Вспомни какую тему вы сейчас проходите. Помнишь ли ты какие-то формулы. Прочитай задачу еще раз. Что тебе дано? Что нужно найти? Ты не видишь способа перейти от известного к искомому? А ты не ищи. Оставь вопрос задачи в покое. Поставь другой вопрос: А что я могу найти? Могу ли я из условия задачи вообще что -нибудь найти ? Могу? Тогда ищи. А потом снова смотри на задачу. Она уже выглядит иначе.. Можно ли сделать еще шаг? Сделай. И сама не заметишь как подойдешь к решению. Она слушала его внимательно. И пыхтела.
«Ничего,- спокойно думал Петров.- дело времени.


Была прекрасная осенняя пора. Середина октября. Тропаревский парк уже покрылся золотистой, морковной ,лимонной и черт знает еще какой листвой. Красиво. Петров шел не спеша по дорожке парка и наддавал листья ногой так, что они разлетались вокруг, как пух. Он бы и песенку запел, если бы в этот погожий день не было столь многолюдно. Сегодня к привычным посетителям парка: мамашам с колясками и пожилым парам прибавились молодые люди и девушки. Они хохотали, подпрыгивали, гонялись друг за другом, ловко уворачиваясь от встречных прохожих. Будто бы какой праздник наступил не предусмотренный календарем . Близкий и сродственный русской душе праздник.
На повороте к Петрову подбежал знакомый дог и бросился лапами на грудь, как к долгожданному приятелю. Они за этот месяц и в самом деле подружились, поскольку Петров почитал при всякой встрече за обязанность поговорить с ним по душам. Дог поначалу не понимал о чем речь. Но вслушавшись как следует, полюбил эти дружеские беседы. Именно беседы. Поскольку не один Петров говорил, а дог тоже, к месту подвывал. Что любопытно, когда бы Петров ни приходил в парк, дог был тут как тут. Такое впечатление создавалось, что он  жил в Тропаревском парке безвылазно.
Распростившись с догом ,он засмотрелся в синее залитое солнцем небо.Солнце слепило глаза. Ему стало жарко. Он вдруг вспомнил Пушкинские строки: «Октябрь уж наступил. Уж роща отряхает последние листы с нагих своих дерев. Дохнул осенний хлад, дорога промерзает, журча еще бежит за рощею ручей. Но пруд уже застыл…» Сегодня как раз и было начало октября. По старому стилю.По тому времени, в котором жил Александр Сергеевич.А до последних листов было еще далеко. То, что пруд уже застыл, заставило Петрова улыбнуться и покачать головой «Ну и ну!». В  приподнятом настроении он и постучался в дверь своей новой ученицы.

«Проходите, мне надо с Вами поговорить»- Дверь открыла широкоскулая Елена, мать Насти. Женщина провела его в гостиную. Просторное помещение со старинной резной мебелью показалось Петрову тяжеловесным. Впрочем, и предстоящий разговор обещал быть в том же духе. Слишком уж серьезным было выражение лица матери.
« Я буду говорить с вами прямо и откровенно»
«Это весьма похвально,-  улыбнулся Петров.
«Меня не устраивают ваши занятия с моей дочерью. Прошло полтора месяца, а изменений к лучшему нет.
Я надеялась, что Вы будете строги с девочкой и будете работать с большим напряжением. Но я ошиблась.
И потому,- сказала она высоким властным голосом, чувствуя, что учитель хочет вставить в ее речь и свое словцо,- я решила с Вами расстаться. Я Вас благодарю. Вы делали свою работу, как умели. Но меня такая работа не устраивает.»
«Что ж! Дело Ваше. Но, поскольку мы расстаемся, я скажу Вам несколько слов. Если Вы выбираете преподавателя, то должны рискнуть и довериться ему. Это первое. А во вторых ему надо дать время. Как я понимаю, у Насти уже было несколько репетиторов.  Подумайте о девочке. Вы меняете учителей слишком  часто. А хорошо ли это для нее?
Петров встал и направился к выходу.
«Подождите, пожалуйста»- раздался  негромкий, с заметным акцентом, голос Настиного отца.
Петров послушно сел. Родители стали шушукаться.. После совещания слово опять взяла Елена. Она сегодня была главным оратором.
«Быть может я говорила с Вами излишне резко. Прошу простить. Мне бы хотелось, чтобы Вы поработали еще месяц, если конечно согласитесь. А по истечении месяца мы бы снова вернулись к нашему разговору.»
«Я не обидчив, Елена! Сделаем как Вы хотите.»

"Вы, наверное, были отличником в школе?,-спросила Настя.
"Не совсем,- смутился Петров. Ему не хотелось говорить, что закончил он школу в шестнадцать лет с медалью,- но учился неплохо".
"И Вам было интересно учиться?"
"Эх, Настя, кто же у нас спрашивал?! Учись и учись раз надо."
" Вы такой послушный были?"
"Нет, Настя. Я был самый обыкновенный мальчишка. Жизнь другая была. Не слушаться было не принято. Такого бы жару задали..."
"Какого жару?"
" Ну, это идиоматический оборот такой. В смысле, покажут, где раки зимуют!"
"Какие раки? Я  не понимаю."
"А, ты же не знаешь?! Тоже идиоматический оборот. То есть сильно отругают."
"Да? И как же вы жили?"
"Внимания не обращали. Да и уроков мало задавали. В полчаса можно было сделать"
"Все, все, все уроки?- поразилась Настя.
"А что ж! В наше время учебная программа была легче. Нам таких трудных задач, как вам не задавали. Одну, две легонькие задачки - и все. Сделаешь уроки- и свободен. Бегай с друзьями до самого вечера. И никаких забот. Только  есть очень хотелось"
"Что же и еды не было?"
"Была, конечно. Но не такая разнообразная и вкусная, как сейчас. А мы, когда гуляли, про еду и забывали. И домой не забегали."
"И вас на целый день отпускали из дома?"
"Говорю же, жизнь другая была. Взрослые много работали. Им не до нас было.
Иногда,- Петров улыбнулся,- забегали в рабочую столовую. Там на столах в вазах стоял бесплатный черный хлеб. А рядом горчица и соль. Мы намазывали на хлеб горчицу и съедали за милу душу."
"Фу!"
А нам казалось вкусно!"

Разговор с Еленой никак не изменил характер занятий. По- прежнему  математика чередовалась с  разговорами.."Да...- улыбнулся Петров, просматривая наметанным взглядом очередное уравнение,- неплохо. Он стал читать внимательней.-" Как у тебя с отметками?"
"Двойки"
"Скоро тройки будут."

"Вы от нас уходите?"
"Видишь ли, так получилось".
Это, мама. Мама Вам сказала...- девочка заметно разволновалась.
"Ну хорошо. Не вижу причин скрывать. Да. Наша работа твою маму не устроила. Но,я полагаю, не все так плохо. Ты вполне сможешь продолжить работу без меня. Ума у тебя достаточно."

Прошел месяц. Настало время намеченной беседы, о чем сам Петров не преминул напомнить Настиной маме." У меня сегодня последнее занятие."- заявил он.
"Надеюсь, что не последнее,- женщина слегка улыбнулась,- я хотела Вас просить, чтобы Вы остались. И забыли наш прежний разговор".
"Вот как! Что же такое случилось? "
"Вы давно просматривали ее дневник,?"
"Сколько я помню, она его потеряла три недели назад"- отвечал Петров в недоумении.
"Значит она Вам так сказала! Подождите секунду,- мать принесла дневник раскрытым. В нем стояли по математике пять пятерок и одна четверка.- Вы видите!"
"Ничего не понимаю!"

"Откуда взялись пятерки? Наверное, подделала записи в дневнике?"
Настя весело расхохоталась над его шуткой.
" По моему,никуда Вы не уйдете."
"Как же так?"
"Сергей Петрович, надо же мне с кем-то поговорить. А с Вами говорить интересно. Вот я и решила разобраться сама. По учебнику. И задачи я три недели решала, не покладая рук. Я старалась успеть."