Демон гордости

Он ждёт меня неподвижный и стройный
У порога, чёрным плащом обтекая;
Губами одними вещает, что вольный
Дух мой будет, в пылу умирая.

С каждым днём становится ближе
Бледный человек с полосой на лице,
Но всё так же, кажется, он неподвижен,
Лишь меняются чувства в душе.

Когда-то сделать останется шаг,
Он руку протянет навстречу,
И плащ его цветом, как мрак
В последние минуты замечу.

Он ночью садиться на кровать,
Наклоняясь к самым лицу и глазам,
И долго смотрит, не желая вставать,
Пропуская слова по белым губам.

Почему не моргает своими тонкими,
Бесцветными ресницами, как леска;
И взглядами, словно кирпич, тяжёлыми
Убивает, душит меня без единого блеска?

Зачем бледнолицый здесь ты сидишь?
Зачем неотрывно меня взглядом пронзаешь?
Немо зачем что-то мне говоришь
И тень на иконы беспокойно бросаешь?

Зачем каждый раз, в сердце вливаясь,
Шепчешь, что лучше я всех?
Что я могу понимать, не стараясь,
И получать небывалый успех?

Зачем, облокотившись на плечи,
В уши всыпаешь гордой отравы?
И при каждой с кем-то встрече
Говоришь, что мы только правы?

Чётко я слышу, как голос громки и ясный
Твердит монолог свой, будто говоря
С собой, о себе, как он демон опасный
Гордостью убивал не одного царя.

"Слышишь меня? Так слушай."
Твердит он без устали зло.
"Я подчиняю своему разуму души,
Вбивая им гордость в чело!

Поэт, мне нравиться запах страданий
Ваших пьяных безбрежных умов.
После долгих по миру скитаний
Вы стали главной основой миров."

Отклонился назад и снова застыл.
Уста безмолвно шевелятся в надежде,
Что все слова он уже позабыл,
Что, закрыв глаза, мир станет, как прежде.

"Слышишь? Слышишь? мой поэт,
Закованный в цепи духа и лиры.
Я далеко не пустой силуэт
И не просто пришёл из могилы!"

Гордыню, как грех, презирая,
Прячу в глубокие недра души;
Но другие чувства, её заменяя,
Сдержать демона моего не смогли.

Сидит предо мною неподвижный и стройный
Человек у кровати, чёрным плащом обтекая,
Губы бледные стянуты в узел спокойный:
Ждёт, чтоб от восторга закричать и залаять!

"Слушай. Слушай. Мой поэт!"
Твердит он без устали в комнате зло.
Отражается мой на стене силуэт...
"Забавный народ, но не дарит тепло.

Знали б вы, что такой же мальчишка
Пробегал давно по этим полям,
Сжимая в руках бесполезную книжку,
И подставляя ладони дождям.

Он был таким же вдохновлённым поэтом,
Лирой и музой свой будоражил талант,
Освещая чистый лист и перо лунным светом, ...
Но я убил его, завязав ленту красную в бант!

Где же хвалёная ваша свобода?
Забавный люд, поэты... смешон
Ваш порыв побороть то болото,
Где народ до костей заражён.

О, нет, молчи мой друг дорогой,
Я всё понимаю, не глупее я тех,
Кто пинает непокорных ногой
И не внимает: я хуже, я - грех!

Дай же мне, человек, разгуляться,
Напиться вусмерть, до собратьев своих,
И долго, долго в голос смеяться,
Слушая про меня безумный твой стих."

Горячий ком подступает к горлу
От рычания демона гордого,
Окутанного чёрным плащом по голову,
Да читающего в голос Бродского.

Прекрати, я не друг твой, не товарищ,
Не буду беса в тоске утешать.
Даже если чай зелёный заваришь...
Нет, не стану и тогда умирать!

Разойдусь лишь от запаха листьев блевотой
Да промолчу, в конвульсиях кряхтя,
Издавая стон одной низкой нотой,
А ты, я знаю, уйдёшь чуть погодя.

Кстати, забыла спросить. Ты же гордый.
Зачем же тратишь время на ту, на меня:
Я же упрямая оборванка, плюющая в морды
Упавшим звёздам, смеясь над их малым нельзя!

Забыла. Всё заводишь шарманку
Про комнату, из которой выхода нет,
Где можно закрыться и пьянку
Устроить большую на пять с лишнем лет.

"Где ты? Где ты? мой юный поэт
Душной с запахом старого лирики,
Что читаешь томно ты для планет,
Не жалея до безобразного мимики."

Губить поэтов для тебя уже так старо,
Ведь ты хочешь забыться в красном вине,
А работа, нагаданная старухой в торо,
Говорит: "Гордость не должна потеряться на дне!"

Стал человек, плащом обтекший, мне ближе,
Чем любая строчка из вечных стихов,
И теперь не кажется, что он неподвижен,
Ведь гордость вдруг посетила любовь...

Осталось сделать бледному шаг,
Он руку в перчатке тянет навстречу,
И плащ его цветом, как мрак,
В последние минуты в пылу я замечу.

Он ночью садиться на кровать,
Наклонившись к самому изголовью;
И долго смотрит, не желая вставать,
На то место, где я исчезла росою.

07. 10. 2015