***

Я верила, что время у меня до кучи мне было семь лет,
Ловила глазами солнечный лучик, в пустом феврале.
Я ела всё сладкое, если давали, и не терпела боль,
Тысячу книг с собой несла, что б прочитать с тобой.
Прогулки со сказками, в сказках весь смысл, мне говорил мудрец,
Я зарывалась в толщи песка, и несла домой в ведре.
Было не трудно, и меня не мучила лень,
Не мучила совесть к утру, чужая болезнь-мигрень.
Я болела только зимой, когда был чертовский холод,
И то если возвращалась поздно домой или пила холодную Колу.
Время не шло, время кралось тихими скрипами,
Летние зелёные дни, зимние, как мелок, а между ними осенние с липами.
Затем наступала весна, то холодно, то тепло, вот это явление.
Мне тут точно никак не до сна и дело не в отоплении.
Новая жизнь, уже не семь, а целых четырнадцать.
Я ещё доверяю семье, и ещё очень пронырлива.
Это не жизнь-это не боль, а подростковый возраст.
Мне просто кажется, всё не со мной, может мне выучить Морзе?
Мучали мысли, мучали сверстники, и собственный голос.
Надо скрываться, голову вверх, и прятать внутренний голод.
Время не крадется, а бешено мчится, убегая вперед.
Скоро семнадцать, слепят лучи, четыре, по ощущениям год.
Жизнь куда-то стремится, но я тащусь позади.
Новые чувства, новые лица, и новые, блять пути.
Я уже не скрываю мат, не корректирую речь.
Кажется снова схожу с ума, хочется очень лечь.
У меня болит всё и вся, словно мне семьдесят шесть.
Мой запас силы иссяк, ладно, второй же есть.
Время несётся со скоростью световых частиц,
Моё детство сквозь него не вернётся, ничего я сама приду, только пусти.
Я хочу летние вечера длинною в сами века,
Мне не нужно, вспомнить вчера, ведь сорвана с гранаты чека.
Я юный вредитель, и даже почти террорист,
Хотите секрет, тогда посмотрите на этот исписанный лист.