Часть III Москва, начало пути

На вопрос к Татьяне Николаевне:
Какое время, для Вас,
Самым тяжелым было в Москве?
Она честно ответила:
«Первый год, случалось,
По 3 дня ничего не ели..,
Ничего-вообще…»
Зимних вещей у них, фактически, не было,
О теплой обуви мечтали вдвоем,
Греясь у железной «буржуйки»
И тёмный ветер завывал за окном…
Михаил, по- непонятному знакомству,
Известному только ему одному,
Секретарем, в Литературный отдел
Политпросвета Наркомпроса, устроился,
В котором, с остервенением работал
И получать хотел по труду…
Литературный отдел располагался на Сретенке,
Он, действительно, много дел совершал:
Вёл протоколы заседаний,
Лозунги, в помощь голодающим Поволжья, придумывал
Классические поэтические сборники-выпускал…
И т.д. и т.п., пока под сокращение не попал.
В Литературном отделе проработал,
С 1-го октября по 23 ноября 1921 года:
«Работы много, а толку мало»-
Так в письме, сестре, сообщал..,
Перепечатывать «Записки на манжетах»,
Машинистка Ирина Сергеевна Раабен,
Урождённая графиня Каменская, помогала…
Договорились, что Михаил Ирине заплатит,
Когда повесть в печать пойдет.
Её отец был царским генералом,
Брат, Пажеский корпус кончал..,
Оба перешли на сторону Советской власти
И «перековаться» каждый, из них, мечтал…
Ирина Сергеевна, в последствии, вспоминала:
«Рукописи, как таковой,
У него не было никогда..,
На отдельных листочках и в записной книжке,
Повесть была написана..,
По ним- и читал,
Говорил, что ему негде работать,
О своей жизни, почти ничего, не сказал..,
Кроме того, что из-за нехватки денег,
От Воронежа до Москвы, а это 200 верст,
Пешком, по шпалам- шагал…»
В доме графини Каменской,
Михаил прикоснулся к сферам,
В которые ранее и не был вхож..,
Они интерес для него представляли
И при работе над «Белой гвардией»,
«Мастером и Маргаритой»,
Могли послужить мотивом
По углублению идеи, персонажей, образов,
Для дальнейших литературных трудов.
Ирина Сергеевна, кроме «Записок на манжетах»,
«Дьяволиаду», под диктовку, набрала,
Рассказ «№13. Дом Эльпит-Рабкоммуна»
И «Белую гвардию» напечатала она.
Позднее, Михаил пригласил Ирину Сергеевну
Во МХАТ, на «Дни Турбинных».
Она вспоминала: «Спектакль был потрясающий,
Всё осталось в памяти народа:
Были истерики, обмороки, слёзы..,
Семь человек скорая помощь увезла…»
Зрители заново переживали счастливое прошлое
И те страшные годы,
Которые Революция и Гражданская война,
С собой, принесла…
Михаил жил с Татьяной в комнате Андрея,
Мужа Надежды, Михаила сестры,
Комната на Большой Садовой,
В доме № 13, в квартире №50,находилась,
Воспетой Михаилом во многих произведениях
И ставшей культовой, для поклонников
Творчества Михаила Афанасьевича,
Со всей нашей необъятной страны…
Ранее, в доме,
Высшие женские курсы располагались
И коридорная система была:
Комната налево, комната направо,
Кухня и туалет
На другой стороне, от их комнаты, находились
И три комнаты имелось там,
А всего жилых было семь.
Многочисленные соседи самогонку гнали,
Ругались, матерились, ссорились
И часто дрались меж собой…
Со стороны Булгаковых,
В первой комнате, от входа,
Коммунист находился,
Потом Начальником милиции,
С женой и ребенком жил.
Муж, из командировок часто, не вылазил,
Жена веселилась и ребенок у соседей
Время проводил…
Затем Дуся-проститутка жила,
К ней, по ночам клиенты приходили,
Дверь путали, к Булгаковым стучались:
«Дуся, открой…»
Татьяна отвечала: «Рядом»,
Они к Дусе стучались, открыть просили…
И какой тут, ночью, покой…
Потом Булгаковы жили, а далее- хлебопёк,
На другой стороне коридора,
Рабочие семьи располагались,
В их числе, Горячева Аннушка
С сыном жила..,
Она его ежедневно,
Как сидорова козла, лупила,
Он орал на всю квартиру..,
В общем, жизнь весёлая шла…
Невообразимо, что там творилось..,
Нагонят или купят самогонки,
Напьются и начинают драться меж собой..,
Это у них, как закон, было..,
Женщины орут : «Спасите! Помогите!»
Михаил милицию вызывает,
А они в комнате закроются
И…молчат.
Милиционеры приходят и в недоумении:
В квартире тишина и покой…
Эта веселая жизнь, в коммуналке,
Много персонажей Михаилу дала
И где он их только не использовал:
В «Псаломе», «Самогонном озере»,
«Москва-20-х годов», «Три вида свинства»,
«№13. Дом Эльпит-Рабкоммуна»…
И т.д. и т.п., в его произведения вошла…
Председатель жилищного товарищества
Дома №50, на Большой Садовой,
Выписывать Андрея и не предполагал:
Возможно, имелись другие,
Более близкие, ему товарищи,
Которых, вместо семьи Булгаковых,
Прописать желал…
Немного забегая вперед, скажу,
Когда Михаил в газете «Рабочий» работал,
Её редактором
Надежда Константиновна Крупская была.
Он, Обращение о прописке приготовил..,
В это время зима шла.
В каком-то драном бараньем полушубке,
Заменявшем ему:
Пальто, одеяло, скатерть, постель- ходил…
И вот, в таком виде,
Надежде Константиновне, Обращение вручил.
Она резолюцию:
«…Выдать ордер на совместное жительство»,
На Обращении нанесла
И подпись «Ульянова», как печать, произвела.
В итоге, прописка, как по маслу, проходила
И осложнений, при получении ордера- не дала…
Отсутствие постоянной работы
И средств для существования,
Заставляли Михаила мотаться по Москве:
Пытался разместить свои произведения,
Но, практически, их не брали- нигде…
О мытарствах и тяжелом положении,
В котором оказалась российская интеллигенция,
В годы Гражданской и после войны,
Я, в своих поэмах,
«Михаил Зощенко»  и «Марина Цветаева»- рассказал
И, предполагаю, что Читатель их прочитал.
После закрытия Литературного отдела,
Михаил на работу
В «Торгово-промышленный вестник» поступил
И хроникёром в «Торг. Пром. Вести»- работал,
Но в январе 1922 года,
После 6-ти номеров, газета закрылась
И он снова, по улицам Москвы, ходил…
26 января, в бродячий,
Актёрский коллектив поступил,
На окраинах, с подмостков, выступали
И кормились, как могли…
В феврале 1922 года,
В официальный орган ЦК ВКП (б),
Принят был.
Вот там-то он с Надеждой Константиновной и встретился,
Но почему-то долго не задержался,
Видимо, не подходил…
Одновременно, по знакомству,
В научно- технический комитет
При Военно-Воздушной академии устроился,
В Петровском парке располагалась она.
На двух работах,
197 рублей зарабатывал,
Что по курсу Наркомфина
40 миллионов составляла,
А ему, для проживания,
80 миллионов необходимо,
Т.е. недополучал…
Весна 1922 года, оказалась переломной,
С двумя редакциями сотрудничать стал:
В газете «Гудок», в качестве обработчика-
Малограмотный материал из провинции,
В грамотный, годный к печати- превращал
И в просоветской газете «Накануне»,
Свои произведения- размещал.
Газета «Накануне» в Берлине издавалась
И на советские деньги печаталась она.
На Западе, её презирали, стыдились,
Но для нищих писателей,
Зарубежья и Советского Союза,
Большим подпорьем являлась, тогда…
Во главе её литературного приложения
«Талантливое брюхо»,
Прозаик, драматург, поэт, публицист,
Журналист, общественный деятель,
Алексей Николаевич Толстой, стоял
И произведения: М. Пришвина, М. Зощенко,
А. Грина, В. Катаева, Вс. Иванова, О. Мандельштама,
Н. Асеева, М. Волошина, К. Чуковского, М. Булгакова
И ещё многих российских,
Русских писателей и поэтов,
В «Талантливом брюхе» - размещал.
В газете «Накануне» и «Талантливом брюхе»,
Михаил Булгаков «Записки на манжетах»,
«Псалом», «Похождения Чичикова»,
«Красную корону» и другие произведения разместил.
Я уже писал,
Что пытаясь разместить
Свои произведения в столице,
Михаил Афанасьевич, по много раз,
На Мясницкой, Варварке, Старой площади,
Сокольниках, Девичьем поле… побывал
И как меняется Москва- подмечал.
Он видел идущие лифты,
Асфальт дымящийся
И чудо- мальчика,
Что с ранцем в школу шёл…
Рождалась новая Россия,
Новая Экономическая Политика,
Из руин поднималась страна…
И все в Москве уживалось-
Налаживалась жизнь и полная гангрена была:
Разрабатывался план уличного движения,
Автобусов и трамваев- это жизнь,
Но на всю Москву- 8 автобусов-
Это гангрена…
В центре Москвы почву бурили,
Изучали грунт для прокладки метро-
Это жизнь,
Но средств на строительство не было-
Это гангрена…
Магазины открывались- это жизнь,
Но они прогорали- это гангрена….
Советская канцелярская система-
Адова пасть:
Каждый шаг, каждое движение,
Для гражданина- пытка,
Отнимающая часы, дни, месяцы,
А иногда и годы- это гангрена.
Литература ужасна- это гангрена
И так, везде, гангрена и жизнь была…
Михаил Афанасьевич не мог писать половинчато,
А если писать односторонне, значит лгать,
Надо было писать о прогрессе и регрессе,
Но в Советском Союзе могли и не понять…
Он не мог писать, как сторонний наблюдатель,
Связавший вынужденно и добровольно
Судьбу страны со своей судьбой…
И не писать нельзя- жить не на что будет,
А писать половинчато-
Так уж лучше на смертный покой…
Именно в эти годы,
Он свою стратегию по отношению к власти,
Старался создать:
Спасаться, писать, печататься,
Осваивать выжженную большевиками почву,
Искать, к какому дереву привиться
И… побеждать!
Критиковать Россию, с другого берега,
Было проще..,
Но как критиковать с советской стороны?
Надо было все переосмыслить,
100 раз написанное проверить,
Прежде чем редактору вручить…
На Западе его не ждали:
За сотрудничество с газетой «Накануне»,
Он, от белоэмигрантов, волчий билет получил..,
Печататься за границей, ему бы не дали..,
А дальше что:
Швейцар, официант, таксист и…тупик.
«Уж лучше горе буду мыкать,
В Советской России,
Хотя она мне и не мать..,
В московских издательствах произведения пристраивать
И в коммуналке слушать мат…»
В своих фельетонах,
Он никогда о людях,
Вынужденных покинуть Родину, не писал,
А критиковал тех,
Кто сохраняя ненависть к большевикам,
Жирует, радуется жизни, на её разрухе
И, фактически, к столбу, прижимал …
«Уж лучше быть красным,
Чем никаким и ползучим..,
А поднимать Россию надо,
Иначе, Запад, её проглотит
И не поперхнется, когда будет глотать…»
Булгаков- убежденный горожанин,
Он не Михаил Пришвин,
Который, по специальности, агроном был,
У Михаила Афанасьевича ненависть к хаосу,
Всегда, в душе сидела
И он, для порядка, в стране жил…
Как врач, он знал,
Что все постепенно проходит
И от болезни остается след..,
И верил, что страна,
Как живой организм,
Обладающий способностью к самовосстановлению,
Выздоровеет, поднимется..,
Но той интеллигенции и культуры,
Которую 1000 лет создавали,
В России, больше нет…
Писатель Алексей Толстой,
В 1923 году, в Советский Союз вернулся
И когда понял, что его обманули
И СССР, в нищету, затащил..,
Решил устроить свою жизнь,
Отдельно от советского народа:
Роскошно жил, пил, веселился и кутил…
Михаил Афанасьевич, к такой роскоши, не стремился,
Но комфорт любил,
Ему немного надо было
От Советского Союза:
Квартира, книги, одежда и тишина,
В которой- бы- творил…
Прошло два года,
Как в Москву приехал ( прибыл),
На ноги встать сумел,
Имя свое сделал, от нищеты оторвался
И это все, в чем -преуспел…
Он был чужим в советском мире,
Приспособиться, приблизиться к власти,
Видно, не его пути…
Ни в одном толстом журнале-не печатался:
Не те герои, в его произведениях, шли…
Его герой, профессор Преображенский,
Настоящий интеллигентный русский человек..,
Но стране нужны были герои,
Которые интеллигенцию и духовенство,
На куски рубили…
И прославлять кровавый век…
Михаил Афанасьевич был закодирован
От высшей и низшей лжи..,
Человек поразительного таланта,
Внутренне честный, принципиальный и очень умный,
Необремененный политической ложью,
Не мог фальшивить и петь большевикам псалмы…
Он играл, фантазировал, писал ересь,
Мистифицировал, но не фальшивил- никогда.
В его характере были какие-то ограничители,
Не позволяющие кульбиты,
В советской литературе, совершать…
Возможно, наркотики, каким-то образом,
На его сознание повлияли
И он не мог, по жизни, лгать…
Осенью 1922 года, с газетой «Гудок»,
Заключил договор,
О том, что 8-фельетонов, в месяц,
Будет сочинять
И плату, за это- получать.
Писал обо всем: коммунистах, вождях,
Банях, загсах, церквях, буфетах,
Пролетариях, комсомолках, профсоюзах,
Старухах и детях..,
Мелочах быта, провинциальной России,
Но фельетоны не давали возможности
Романы сочинять…
Свою ежедневную журналистскую работу-ненавидел
И говорил, что работать- не желал:
Лежал бы на полу, писал романы
И зарплату, при этом, получал…
«Я решил написать роман,
Он зародился у меня во сне:
Родной Киев, снег, Гражданская война..,
Беззвучная метель прошла..,
Старенький рояль появился…
И возле него люди,
Которых уже нет на свете..,
Они ушли в никуда…
Проснулся в слезах,
Зажег пыльную лампочку,
Осветившую бедное жилище моё..,
Несколько книг, дешевую чернильницу
И пачку старых газет на полу…
Глянул в окно,
Ни одно окно не светилось,
На 5-ти этажах…
И понял, мой дом-
Многоярусный корабль,
В неподвижном черном небе, летящий,
Высоко в облаках…
Развеселила мысль о движении,
Я устроился и закрыл глаза…»
Так, с этого эпизода,
Роман «Белая гвардия» начинался,
О ушедшей, в никуда,
Русской интеллигенции, русской культуре
И о том счастливом времени,
Ушедшим, также, в никуда…
Роман «Белая гвардия», Михаил Афанасьевич,
Любил больше всего,
В нем, родственников, знакомых
И время- отобразил…
Много раз переделывал,
Прежде чем в журнал «Россия»,
Редактору И. Лежневу
(Исаакию Григорьевичу Альтшуллеру)- вручил.
Редакция 80 рублей,
За лист, платила,
Первая часть романа,
В конце 1924 года пошла,
Вторая- весной 1925 –го - вышла,
А третья- вообще не выходила:
«Россия» прогорела, а редактор, 3-ю часть,
С собой, за границу, забрал…
М. Волошин высоко отозвался
О первом дебюте Михаила Афанасьевича,
Но сильный или слабый роман- не сказал…
Роман не привлек к себе такого внимания,
Как «Конармия» И. Бабеля,
«Хождение по мукам» А. Толстого,
«Бронепоезд 14-69» В.С. Иванова,
«Тихий Дон»- М. Шолохова..,
Да и М. Горький, оценки ему не дал…
В 1927 и 1929 годах,
Роман вышел в Париже
И одобрительный, но поверхностный отзыв получил…
М. Куприну роман понравился..,
Если бы роман был запрещён
В Советском Союзе,
На Западе- большее внимание,
К себе, получил…
Но то, что был издан в Советском Союзе,
Говорит, о том, что Михаил Афанасьевич
Подвиг совершил:
Написать о белогвардейцах, в такое время,
В Советской России,
Да еще до народа довести…
Вся эмиграция на Западе удивилась:
«Как это Советская власть, к печатанию допустила?»
А потом и пьеса «Дни Турбинных» вышла..,
Критика травила автора,
А публика, рекой, в театр текла…
Эмиграция потребовала серьезного анализа,
Почему в подневольной России
Вышло произведение, которое, фактически,
Белогвардейцев под защиту брало..,
Интеллигенцию в нем прославляло..,
Может, в Москве, что-то не так пошло?
Роман и пьеса Михаила Булгакова,
Стали, своего рода, обвинением
Верхушки Царской России,
Проигравшей большевикам борьбу за власть
И несущей ответственность за поражение
Перед русской историей, русским народом,
Русской культурой, русской интеллигенцией-
Ушедшей, фактически, в никуда…
А, далее, Вас, уважаемый Читатель,
Новая любовь Булгакова ожидает
И трудности на его пути.
За мной, Читатель, вперед иди!