Р 37 Наваждение

Это произошло тридцатого апреля, в субботнее весеннее, раннее утро. Вчера день был суматошный, мы с мужем должны были в 20:00 вылететь в Москву на первомайский парад, о котором давно мечтали. Дети уже взрослые и у них есть свои семьи. Внуков ещё не было и поэтому наши руки были развязаны. И мужу, и мне дали очередные отпуска, и купив билеты на самолёт, мы готовились к отъезду. Ну сами понимаете, что это такое, упаковка чемоданов... В запарке я так замоталась, что уже плюхаясь в постель, ничего не соображала.

Утром я проснувшись, глянула на часы,

- О, Боже, проспала! – вскочила и мигом на кухню к холодильнику, раскрыв его не нашла свои как обычно вечером приготовленных бутербродов, - ну, вот, и завтракать не когда, вчера не приготовила, солоха я солоха.

- Машут, ты чего вскочила, рано же ещё? – спросил муж, выходя из туалета, - а проголодалась? Ну ладно, там, на столе печенье, вафли бери и... - ушёл досыпать.

- Рано, совсем что - ли, скоро восемь, я опаздываю, это тебе к девяти -  жуя печенье и запивая холодным кипятком, промямлила я.

Забежав в спальню, сбросив с себя пижамную кофточку и надев шифоновую блузку, не подходя к зеркалу, на ходу,

- Дорогой, вставай, а то, как и я опоздаешь

-Куда, Машуня? – с улыбкой спросил муж, лёжа в постели и глядя на меня, - иди ко мне, рано ещё...

- Рано? Я опаздываю, некогда – махнув рукой в непонимании, буркнула я, схватив плащ на ходу, выскочила из квартиры и бегом с третьего этажа вниз. Навстречу мне шёл сосед с собакой,

- Доброе утро тётя Маша, что решили утром побегать,- удивлённо спросил,

- Нет, на работу опаздываю, некогда.

Гришка что-то мне вдогонку сказал, но я не расслышав, уже бежала к троллейбусной остановке.

Редкие прохожие посматривали в мою сторону с удивлением, но мне же было некогда и я, не обращая на них, бежала к остановке.

Троллейбус подошёл как – то  необычно вовремя и это меня обрадовало. В салоне народу почти не было, но те, кто был, почему – то кто – то с возмущением, а некоторые с непонятной улыбкой саркастической смотрели на меня.

Проехав три остановки, выскочила из троллейбуса и понеслась, как сейчас говорят, к офису.

Подбежав, удивилась, почему входная дверь, обычно легко открывающаяся, нынче была заперта. Я стала тарабанить в дверь. Лишь через минут эдак десять, заспанный голос сторожа, спросил,

- Да, кто там? – и открыв, наконец, эту злосчастную дверь, вытаращив на меня глаза, удивлённо спросил,
Чё пришла?

- Не чё, а что и вообще, я опаздываю – бегом помчалась к лифту как услышала.

- Он отключён, вчерась завхоз его отключила.

Не оглядываясь и возмущаясь, стала подыматься на третий этаж,

- Всё экономят, а тут опаздывая тёпай пешкодралом...

Подойдя к кабинету, дёрнула за ручку – закрыта, порывшись в сумочке, найдя ключ, вошла в кабинет.

- А что никого нет? А-а, наверно на совещании, во и попадёт же мне... -  сев за свой стол, услышала телефонный звонок.

По интуиции взяв трубку

- Бухгалтер Громова слушает.

- Ну, добралась? – послышался голос мужа, - успела?

- Опоздала – ответила я, - в бухгалтерии никого нет, видать на совещании у начальства, - скороговоркой ответила, - сейчас сделаю деловой вид, чтоб не очень ругалась Ольга Фёдоровна.

- Ой, какая же ты у меня умница, - с восторгом произнёс Лёня. – Я забыл, какое сегодня число, подскажи, пожалуйста.

- Ну, чудо ты моё, вечно что-то забываешь, - минуты две я смотрела на календарь, что на моём столе. На листочке настольного календаря, чёрными крупными цифрами на меня смотрело число 30, а чуть пониже маленькими буквами слово «апрель». Сверху  наискосок на весь листочек, крупными буквами, красным карандашом, два слова «УРА! ОТПУСК!»

-Дорогая, чего молчишь?

- Что со мной? Почему? От чего? Не понимаю

- Машунечка, не огорчайся, с каждым может это случиться, спускайся вниз, я на такси за тобой приехал, жду моя радость.

Выйдя из бухгалтерии, закрыв дверь, пошла по коридору и, проходя мимо огромного зеркала,... в шоке остановилась.

На меня смотрело моё отражение, но какое и в чём?...

Это же надо. На голове торчали в разные стороны мягкие цветные бигуди. Плащ был нараспашку и из - под него, сквозь шифоновую тёмно - синюю блузку, просвечивалось моё голое тело. Ниже плаща, а он было чуть ниже  бёдер, красовались пижамные штанишки с оборочками, а на ногах вместо туфель, домашние тапочки с лохматыми мордочками кошки.

Я смотрела на себя и недоумевала, как я могла выйти из дому в таком виде.

- Вот почему на меня люди таращились, пока я сюда добиралась... - стояла, и одними губами шевеля, неслышно прошептала.

- Горюшко ты моё луковое – подойдя ко мне и ласково, как только может, беря, словно хрустальную вазу, на руки, проговорил Лёня,

- Давай я тебя на ручках до такси донесу, а то ты так и будешь стоять перед зеркалом и собой любоваться.

Уже когда мы оказались в машине, он сказал,

- Останавливать тебя не было смысла, ты ничего не слышала и не видела, только и твердила, «опоздала».

Прижавшись к такому нежному, ласковому, милому моему мужчине, я  уснула и даже не проснулась когда он меня, раздев, уложил в постель. Да, уже потом, проснувшись и сидя на кухне за столом, а потом и в самолёте, я насмеялась от души.  Вспомнила я то утро глядя сегодня на дочку, которая пришла к нам шубе и в ночной рубашке... Вот такое иногда бывает наваждение...