Ботинки

Минипьеса в четырёх действиях

Трагическим дням Украины посвящается.

Действующие лица:

СТЕПАН – подросток 16 лет.
ЗИНАИДА МИХАЙЛОВНА – мать Степана.
НИКОЛАЙ ИВАНОВИЧ – отец Степана, милиционер в отставке, инвалид-колясочник.
САШКО – бывший участковый милиционер, сосед Степана и его родителей.
СЕРЫЙ, ЧЕРЕП – друзья Степана.
ПЕРВЫЙ, ВТОРОЙ, ТРЕТИЙ – вооруженные люди.
ДЕВОЧКА четырёх лет.
МАМА девочки.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Кухня хрущёвки, из угла в угол в спортивном костюме и носках быстро ходит Степан. Его мать сидит на стуле у стола с ужином, отец – в инвалидном кресле у телевизора, передают новости. В разгаре семейная ссора.

СТЕПАН (повышенным тоном). Если я сказал, что пойду, значит пойду. Насильно не удержите! Это вы всю жизнь прожили и боялись слово сказать, по углам прятались! А я не хочу! Надоело, хватит так жить!
МАТЬ. Стёпа, там и без тебя разберутся. Ну, куда ты пойдёшь? Вон в новостях передавали, что опять стреляют. Не пойми кто, не пойми в кого, одни бандиты.
ОТЕЦ. Вот пусть и выбирает, кто ему дороже: отец с матерью или эта банда.
СТЕПАН. Да как вы не поймёте, там не банда, там люди! Они выбирают, как им жить дальше! Нельзя же быть такими бестолковыми! Сегодня всё решается там, а не в конурах!
МАТЬ (чуть не плача). Стёпа, я тебя не пущу, на колени встану! Ну не ходи, прошу тебя, пожалей меня!
СТЕПАН (с сарказмом). Ещё заплачь!
ОТЕЦ. Ты посмотри, до чего мать своими выходками довёл. Я тебе запрещаю! Ты головой думаешь! Посмотри, что твориться. К нам вчера сосед-участковый заходил, сказал, что уже неделю как рапорт подал на увольнение и на работу не ходит. Случись что, мы с матерью даже знать ничего не будем, искать никто не будет.
СТЕПАН. Не надо меня искать. А сосед наш, как все нормальные, понял что нечего ждать, и давно уже на площади. Остальные менты-трусы разбежались, как тараканы. Чуют, кто во всём виноват и что скоро и до них доберутся.
ОТЕЦ (еле сдерживая злость). Ты язык то прикуси, мал ещё, молоко на губах не обсохло, а уже за других решает, кто правый, кто виноватый.
СТЕПАН. А ты мне рот не затыкай! (Выбегает из кухни).
МАТЬ. Господи, что же это твориться, с ума что ли все посходили? Коля, ну вразуми ты его, наконец, сделай что-нибудь!
ОТЕЦ. Балбес – он и есть балбес. А всё твоё потакание. Стёпочка да Стёпочка, а Стёпочка вымахал и слова «нет» не знает. Всё ему разрешаешь. Вот и получи! Эх, мало я его порол, мало!
МАТЬ. Ну зачем ты так, Коля. Он ведь твой сын.
ОТЕЦ. Да я не о том, конечно сын. Только откуда у него в башке столько этой дури, не пойму? Раньше, вроде, нормальный пацан был.

В кухню в куртке обратно вбегает Степан.

СТЕПАН (кричит на мать). Где мои ботинки?
МАТЬ (отводит от Степана глаза). Не знаю, где снимал, там и бери.
СТЕПАН. Блин, в этом доме, когда-нибудь вообще будет порядок? Фиг что найдёшь.
ОТЕЦ. (смотрит удивлённо на мать, потом на Степана). Ты куда собрался? Я сказал сидеть дома!
СТЕПАН. Что, теперь наоборот одна разрешает, другой запрещает?
МАТЬ. Иди, иди, убьют ни за что, ни про что (тут же срывается на плачь). Стёпушка, ну прошу тебя, умоляю, останься дома.
СТЕПАН (себе под нос). Идиоты (снова выбегает из кухни).
ОТЕЦ. Слышала?
МАТЬ (тихо плача). Всё равно не пущу. Господи, самой что-ли с ним идти? Да если бы я могла.

Снова вбегает Степан, смотрит то на мать, то на отца.

СТЕПАН (кричит). Это вы нарочно, да, нарочно? Где моя обувь? Где сапоги, где кроссовки, где ботинки?
ОТЕЦ. Ты что орёшь на мать? Вот я тебе сейчас ремня дам, сразу ума прибавиться.
СТЕПАН (подбегает к отцу). Твоя работа? Куда обувь дел?
ОТЕЦ. Ты мне поговори, поговори так с отцом. Я тебя сх-кх-кх… (остальные слова захлёбываются в кашле).
МАТЬ. Босиком из дома не выйдешь – не лето. Стёпа умоляю, не ходи (опять срывается на плачь). Стёпа, это я обувь спрятала от греха подальше. Прошу тебя, останься (падает на колени, плачет). Стёпа, ну прости меня, ну прости, не дам!
СТЕПАН. Да что же вы за люди такие, ни себе, ни другим не даёте жить. Забились, как крысы, в свою нору и меня не пускаете! (Подбегает к матери, хватает, поднимает с пола и трясёт её). Отдай, я тебе сказал! Быстро отдай!
ОТЕЦ (скрипя инвалидным креслом, подъезжает к матери, пытается оттолкнуть Степана). Зина, Зина, успокойся, никуда он не пойдёт. (Степану). Мать хоть бы пожалел, хватит издеваться!
СТЕПАН. Ах так! Да я без ботинок пойду! (убегает из комнаты, через мгновение слышен громкий стук двери).
МАТЬ. Господи, ушёл! Коля ты что, дверь на ключ не закрыл? Я же тебя просила, закрой и спрячь, ну я же просила (снова срывается на плачь).

Отец бьёт по столу кулаком. Раз, второй, третий, повторяющиеся удары кулака переходят в удары, которые всё громче слышны из телевизора. Гаснет свет. Звуки ударов, превращаются в громкие звуки выстрелов.
Занавес.
 
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Городская площадь, баррикады, покрышки, обгорелые стены домов. На заднем плане горит несколько строений. У одной из баррикад с ящиками несколько молодых людей что-то эмоционально обсуждают.

СЕРЫЙ. Да к чертовой матери этих дебилов! Задолбали уже, то вперед, то назад, то ждем чего-то. Эти вон уже четвертый этаж заняли, а мы здесь не пойми что делаем.
САШКО. Заткнись ты! Сейчас Боксер будет, перетрет вопрос с ихними, даст команду и ввалим ментам, они все равно без оружия. Потом обещал премию. Нате пока на разогрев (достает из стоящего рядом ящика бутылки с коктейлем Молотова). Еще раз увижу, что кидаете в щиты, самих спалю нахрен. Только сверху или под ноги, чтоб наверняка. Рации на вторую кнопку, не вырубать, связь держать постоянно. И без отсебятины, кинули, загорелся, отвалили. Дальше работают наши. И по хохляцки орать, а не как в прошлый раз, чтобы все было натурально.

К группе подбегает Степан.

СТЕПАН. Здорово, мужики, ещё не начали?
СЕРЫЙ. Нет, ля, тебя ждем. Ты где отсиживаешься, малый, мамка не пущает?
ЧЕРЕП. Не, его батька коляской дверь подпер, вот он и ждал, когда тот заснёт (раздаётся всеобщий гогот).
СТЕПАН. Да иди ты… Я сам решаю, что мне делать.
СЕРЫЙ. Вы гляньте на этого решальщика, он же босой, что по дороге боты москали сняли? (Все трое опять дружно ржут).
СТЕПАН. (насупившись). Мне и без ботинок нормально.
САШКО. (с ухмылкой). Ваяка! Так, Серый, там в ящике форма еще оставалась и берцы, выдай пацану пару. А то он своими носками всех ментов распугает и нам никого не оставит.
СЕРЫЙ. (копается в ящике, достает армейские ботинки, отдает Степану). На, последние, правда большие, зато удобно по задницам бить.
СТЕПАН. (торопясь надевает ботинки). Сашко, а правда, что ты из ментовки свалил?
САШКО. Да какая ментовка? Ты глаза разуй – нет больше ментовки! Вчера последних приказом выслали из города. Сечёшь, что дальше будет, за кем сила? Спецбатальон остался, но сегодня и ему карачун будет.

Возникают всполохи света, звуки глухих ударов, крики.

САШКО. Ну, вроде начали. Що хлопцi, покажемо, хто тут право має? Погнали!

Под общую какофонию звука и света все четверо достают из карманов чёрные шапки с прорезями для глаз, натягивают на лица, хватают бутылки с зажигательной смесью и выбегают из-за баррикады за кулисы. Какофония звука и света постепенно смолкает.
Занавес.
 
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

Та же городская площадь, баррикады, покрышки, обгорелые стены домов. Появляются трое запыхавшихся вооруженных неизвестных, волокущих за ноги Степана. Бросают его на середине сцены. Степан с окровавленным лицом, порванной одеждой и без одного ботинка на ноге.

ПЕРВЫЙ. Сволочь, быстро бегает, да хрен от нас убежишь. Ты чё в нас целиться? (пинает лежащего ногой). Что, добегался? Теперь тебе твоя шобла не поможет.
ВТОРОЙ (обращаясь к Первому). Ты его обшманал? Бабки при нём?
ПЕРВЫЙ. Кто его знает, вроде пустой, а может заныкал куда. Где ты деньги дел, падаль? (пинает Степана, который реагирует на удар только глухим стоном). Я тебя спрашиваю, сука, где бабки? (Пинает ещё пару раз).
ТРЕТИЙ. А чё он в одном ботинке? (обращается к Первому). Твоя работа?
ПЕРВЫЙ. Не. Вроде когда догнали он уже так был. А ну ка… (снимает с Степана второй ботинок).
ТРЕТИЙ (Первому). Ну?
ПЕРВЫЙ. Да эти америкосы своим курьерам, бывает, бабки в обувь пихают (Крутит ботинок, пробует на вес, вытаскивает стельку, пытается отодрать подошву). Точно, смотри – новый, даже бирка есть. Большой какой. Размер то не его! Эта мразь, видать, второй с деньгами бросила или спрятала. (Обращается к Степану) Ты где ботинок дел, сука?
СТЕПАН (еле слышно). Да я… с Сашко мы вам… Я не… я не знаю, (хрипит) не знаю про ваши деньги! Спросите у Сашко…
ПЕРВЫЙ. Здох твой Сашко, падла. И ты сука здохнешь, если не скажешь правду.
ВТОРОЙ. А может не он? Хилый какой-то? Ты спрашивал, кого прислать должны были?
ПЕРВЫЙ. Да чёрт его знает этих забугорных. По объявлениям что ли набирают этих курьеров? Не он говоришь? А что же тогда он бежал, что волыной бряцал? Не он значит?
ТРЕТИЙ. Я вот что думаю, валить надо отсюда. Накрылись бабки. Мелкого мочить. Он – не он, какая теперь разница. Похоже, нагрели нас америкосы.
ПЕРВЫЙ. (Опять пинает Степана). Ведь замочем, лучше скажи! А может ты москаль?
СТЕПАН. Я же сказал, я … (хрипит) Я Укра… (чуть приподнимается).
ПЕРВЫЙ. Украл?
СТЕПАН. Украину…
ПЕРВЫЙ. Ах Украину! (с размаху бьёт Степана его же ботинком по лицу). Вот тебе Украина! (Степан вскрикивает и падает без чувств).
ТРЕТИЙ. Ладно. Кончай. Пошли хлопцы.
ВТОРОЙ (Сплёвывает на лежащего Степана). Сука.

ПЕРВЫЙ достаёт из кармана пистолет, наставляет на Степана, нажимает курок – осечка – в тот же момент гаснет свет над ВТОРЫМ. Ещё раз – осечка – гаснет свет над ТРЕТЬИМ. Ещё раз – осечка, сцена погружается во тьму. В темноте раздаются звуки ударов, сверкают всполохи света, слышны крики. Через минуту всё резко смолкает и, в тишине и темноте, громко слышен одиночный выстрел.
Занавес.
 
ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЁРТОЕ

На заднем плане сцены ночное небо в тёмных тучах, обгоревшие стены многоэтажных домов.
Средний план: парк с несколькими обугленными деревьями без листвы, разбитая лавочка в центре.
Сцена в полумраке. Играет тихая музыка. Свет чуть освещает в центре на уровне двух метров один ботинок. Постепенно из темноты проявляется дерево, на ветках которого висит разная обувь (сапоги, ботинки, кроссовки, женские туфли и т.д.). На сцену медленно выходят мама и девочка пяти лет. В одной руке у мамы большой чемодан, другой рукой она держит девочку, которая упирается и не хочет идти.

МАМА. Поторопись, пожалуйста, мы опаздываем.
ДЕВОЧКА (хныча). Я не хочу, не хочу, я хочу домой, я хочу к Шарику!
МАМА. Послушай, я же тебе говорила, наш дом сгорел, мы едем к бабушке, теперь будем жить у неё.
ДЕВОЧКА (замечает дерево, вырывается у мамы из рук и подбегает к нему). Ой, мама, смотри, какое дерево, сколько обувки!
МАМА. Наверное, её потеряли хозяева, а кто-то нашёл и повесил тут.
ДЕВОЧКА (смеётся). Потеряшки, потеряшки! А может это обувка потеряла своих хозяев?
МАМА. Может быть.
ДЕВОЧКА. А можно я возьму вон ту туфельку? Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!
МАМА. Я думаю не стоит, вдруг отыщется её хозяйка?
ДЕВОЧКА. Тогда вон тот ботинок.
МАМА (делая строгий вид). И ботинок тоже нельзя. Зачем он тебе?
ДЕВОЧКА. Я его подарю Шарику. Он будет с ним играть.
МАМА (отводит от ДЕВОЧКИ глаза). Шарика нет, он убежал.
ДЕВОЧКА. Но ведь он вернётся, ведь правда вернётся? Правда, правда?
МАМА. Давай пойдём, мы и так опаздываем.
ДЕВОЧКА (начинает хныкать). Я не хочу без Шарика, где Шарик?
МАМА. Не хнычь. Давай руку (берёт девочку за руку).
ДЕВОЧКА (упирается, но мама её тащит за собой). Шарик! Ша-а-арик!

Обе уходят со сцены. Постепенно гаснет свет и остаётся освещённым только один ботинок на дереве. Затем он со стуком падает в тишине. Гаснет свет.
Занавес.