Старо, как мир и, собственно, не ново

Где начало мое положено?
В городке, что с детства знаком.
Я жила, на мой взгляд, высОко —
Этаж девять. Собака. Балкон.
Про собаку отдельные строчки. Точка.
Был мой пёс на весь двор знаменит.
Он был с наглой, рыжею мордой
И окрасом тигровым расшит!
А влюбилась впервые в двенадцать.
И в четырнадцать правда ещё,
И ещё потом в шестнадцать,
В двадцать семь, двадцать девять. Ого!
Но Любовью назвать смогла бы
Только ту, что в шестнадцать, её!
Я любила Его, да и только!
Я любила только его!
Я слепила себе кумира,
Я писала ему стихи.
Это было отчаянно мило!
Хоть потом это тоже было.
А когда стал мой милый работать
По заморским большим городам,
Плёл стихи для родной и далекой,
Эти строчки прочту сейчас Вам: —
“Знаешь, Милая, как мне живётся,
В этом сером краю далёком?
Знаешь, сердце мое как бьётся,
Когда руки берут ненароком
Тот альбом, помнишь, что собирали
Накануне с тобой мы вместе…
Я жалею, что в сумке дорожной
Занял он так немного места.
Каждый день я его листаю,
Иногда, даже много чаще,
Я целую тебя Родная,
Но лишь взглядом…, а хотел бы как раньше —
Пеленать бы тебя в объятьях,
Крепко сжать, не жалея силы, —
Сердца стук и твое дыханье,
Чтобы душу мою пронзили…
А сегодня ночью, ты знаешь,
Выпал снег и осыпались листья,
Но один из них, ты представляешь,
Не упал, а лишь крепче схватился!
Тот листок — это я, ты знаешь,
Как и он, я держусь за ветки,
Так же я не могу расстаться,
С тем, кого полюбил навеки!
Знаешь, Милая, как мне живётся,
В этом сером краю далёком, —
Лишь тобой мое сердце бьётся,
Без тебя, очень мне одиноко.»
(А.А.В)
Ах, как сердцу они стали дороги!
Не забыть ни словечка никак!
Ах, как юны мы были, как молоды,
Были вместе мы как-никак!
И отвечу ему стихами: —
«Не забыть мне твоих объятий!
Запах трав луговых степями —
Ты, навек в моих снах, пьянящий!
Без тебя очень тяжко бывает,
И, порой, так обида накроет,
Что ты в том же краю далёком,
Но другая на стол накроет.
И она тебя приголубит,
Скрасит вечер твой тихий, радушно.
И расскажет, как сын твой — малютка,
Папу ждал. Что–то скажет на ушко...
Не родная теперь. Чужая.
И не жаль тебе нас нисколько!
В один миг ты открыл калитку —
И за дверь я ушла тихонько».
Сколько мыслей было не сказано,
Сколько слёз не пролиты были.
Сколько помыслов злых, окаянных
Свет любви навсегда затмили...
«Пеленать бы тебя в объятьях,
Крепко сжать, не жалея силы, —
Сердца стук и твоё дыханье,
Чтобы душу мою пронзили…
А сегодня ночью, ты знаешь,
Выпал снег и осыпались листья,
Но один из них, ты представляешь,
Не упал, а лишь крепче схватился!»...
Как же хлёстко слова те и эти
Мне пощечины злые били.
Как же так, как же мы позабыли
Чувства самые дорогие?
Как листок, о котором строчки —
Я оторвана вдруг оказалась,
Трепеща на ветру, все искала,
Где же берег, пристать чтоб могла я?
Ликует новый день! Рассвет.
И каждый миг небесный свод
Меняет лики, словно тот,
Кто жизнь живет, меняя маски
И тексты знает наперед.
Ночное небо — колыбель для звезд,
А днем забава туч и облаков тропа.
Резвятся и стремятся в никуда,
Чтобы пролиться потеряв себя.
Вот так и я бреду... куда? Сама не знаю!
По городу, одна, с пустою головой,
С немой, озябшей, голою душой
И с сердцем, что истоптано тобою.
Совсем запуталась и слов не подберу.
Совсем одна, как уличная кошка.
Совсем грешна, бедна душой и на беду
Совсем немного я хочу. Совсем немножко:
Вернуть бы к жизни тех, кто в сердце так болит,
О ком и день, и ночь немыслимо забыть.
Кто там, кто тут, кто враг теперь, кто друг.
Ах! Если б можно было их вернуть...
Казалось, небо разразило громом!
Казалось, все кипело и пекло!
Казалось, я совсем остолбенела!
Казалось, быть такого не могло!
И я кричала и стонала в голос: —
«Да что такое? Как же так? За что?
Его–то почему, ведь он еще так молод?!
Он жизни не видал. Ну, Сашка! Ну, ты что?»
Ну, как ты мог, ты на кого оставил
Сиротами своих отца и мать?
Ведь это ж против, против всяких правил,
Чтоб дети умирали раньше. Так?
И я ждала–ждала, ждала ответа,
Чем дальше — больше, он не приходил.
И на могиле его свежей где–то
Стоят цветы, курчавится ковыль.
Ах, как несправедливо небо!
За что и почему — ответа нет.
И плачут в храмах тихо свечи
В день скорбный, но даруют свет.
Я знаю то, что знаю точно,
Зна-ю!
Надежды наши мысли и мольбы,
Доходят и находят пониманье
Там, в поднебесной, будем где и мы.
А расскажи о детстве братик…, помнишь?
Как босые травою резали ступни...
Как сквозь поля в ручей за водопоем...
Как в скошенной траве валялись мы?
Как во дворе за старою ветлою,
Мы прятались, укрывшись в шалаше,
Как ели «чакан» и морковь с землею,
И земляничный цвет, как искорка в траве!
Как яблонь сад цветет весною, помнишь?
Как медленно кочуют их листы,
Как ждут быть опыленными пчелою,
Как слепит блик в рассветном отблеске росы?
А, помнишь, запах меж домов родной до боли?
Побелка старилась от проливных дождей.
Как уходили в скит на сеновал с тобою,
Мы упивались негой детства, лета дней.
Когда залазали мы на чердак с тобою,
То обязательно чего–то находили:
То колесо с телеги, то мешок с золою…
И разом из подручных средств игру мы мастерили.
И был у нас конструктор из чего попало!
Тут в ход шли чашки, ложки,
Три галоши и мочало,
Один сапог красивый, уж очень драный, правда.
Веревки, сажа, мыло,
Часы, ведро и скалка!
И на полянке в роще... вокруг одни березы.
Мы, лежа на опушке, смотрели в облака.
Они шутили с нами и строили нам рожи,
А мы гадали кто же: — «там Зайчик, там Лиса…»
Как тихо было, мирно, пахло светом...
Как бегали за тридевять земель…
Как кузнецов делили на три цвета…
Как там жужжал красивый, толстый шмель.
Как на возу с отцом любили мы кататься,
Под занавес тех лет, от дальнего леска.
Как утром спозаранку в рукав Хопра — купаться!
Там тина, мелкота и полон рот песка!
Вдоль улицы, где дом
Несемся в летний сад!
Под тенью, под листвой
Мы спрятали свой клад.
Там ёжика семья, там полон сад ежат.
Они еще малы, от холода дрожат.
Иголок вовсе нет, не колкие они,
Мы в миске молочка для деток принесли.
Их кошка наша Мурка ходит навещать,
О чудо! Наша Мурка кормит тех ежат.
А помнишь, как на кухне терпко пахло хлебом?
Как молока парного банка с тряпкой–крышкой
Как в жестяном ведре, с колодезьной водою,
Буйком большим дрейфует кружка с ржавой дыркой...?
Как мы коров на луг ходили провожать
И поутру парное жадно пили,
Блинов стопу обязаны съедать.
Из них колодец мы с тобою мастерили!
Я помню рой жуков, что «майскими» прозвали,
Я помню бор дубов и рыбок в ручейке.
Грибов подол у бабушки — мы с дедом собирали.
Поля, луга и лес... как будто снилось мне.
Тропинки те, где наших ног следы
Навек запомнились и смылися дождями,
Где сотни душ уж после нас прошли,
Питаясь от родной земли корнями.
Я помню много дней пропитанных тобою.
И помню много слов и уговоров тайных.
На русской печке милой болтовнею
Я забывала время не случайно!
Рассказчик был ты, словом, хоть куда!
Как много шуток было и веселья,
Ты словно сказочник выдумывал слова.
Любил шутить над жизнью дюже смело.
Последние слова сказали мы друг другу
В весенний теплый день, впредь праздника весны: —
«Прости меня сестренка. Я прощаю».
— «И ты меня прости!», прощались мы.
И если б знать в воскресный этот день,
Что слов других сказать не суждено...
Я б сотню раз просила бы еще
За все меня простить, прощенной быть тобою…
И когда тебе двадцать два,
А ему двадцать шесть только,
На поминках его вспоминать
Зелень глаз, да задорную челку…
Да ресниц густоту, волю, стать…
Как? Так быть не должно!
Как же так?
Так отчаянно больно дышать.
И бродить закоулками дат,
По обрывочным тем зарисовкам,
Возвращаясь в то время, назад.
Я так пришла к летам
Когда уж двадцать семь,
Я стала «сирота»,
Ведь нет отца уже!
Приеду навестить
И поцелую крест.
С тоской заговорю,
Присяду на скамью…
О многом не спрошу —
Ответ не получу.
За упокой души
Покорно попрошу.
Отмеренные сроки истекли,
Приправленные болью за грехи,
Мученья опаляли его дни.
Тряся костлявою рукой
Чертовка смерть грозит клюкой...
Еще вчера была прекрасной девой,
Милей весны, белее снега.
Ланит её малины рдели
На полнолунном лике–небе.
Она была нежна как матерь,
Свое дитя, в руках лелея
И источав нежнейший запах,
Тот аромат тончей елея.
Была ли белокурой? Вряд ли!
Скорее рыжею чертовкой.
По вечерам пряла на прялке,
Судьбы людской финал — плутовка.
Лихой рукою палача
Девица кучерявая с ухмылкой
Лейт–тему «лакримозо» исполняла,
Имея чудо–голос скрипки.
Тихонько пела в форме рондо,
Напоминая скрип калитки.
Он мерно, как биенье сердца,
Из прялки точно в такт сочился.
И подгоняя, стрелок ход
Кричит бесстыжая: - «Скорее!»,
Она уж видит наперед,
Как меркнет свет в твоем «туннеле».
Мой папа… вспомни, как с тобой
Друг друга нежно мы любили!
Ты будто ангел за спиной,
Моя защита — твоя сила.
Ты строг был очень и, порой, суров,
Но свет твоей улыбки помнить буду!
Себя нисколько не берёг,
Отдав всецело душу людям.
Ты говорил: «Семья моя — лишь Вы!
Вот ты, твой брат и мать!
Пожалуйста, совет услышьте Вы
Очаг не сметь гасить, семьи не потерять!»
И еще выраженье одно
Буду помнить и в сердце хранить: —
«Реки в ручьях — голова на плечах!»
Родной мой, спасибо за них!
Папа, папочка, мой ты роднуля!
Как скучаю, как сильно тоскую!
Я все помню, все-все, не минуя
Ни словечка, ни дня! Не могу я!
Как любила тебя, как жалела,
Когда ты заболел и ослаб,
Ведь всю жизнь был стальной закалки.
Самый главный пример и масштаб!
Полгода перед тем
Как в мир иной уйти,
Свет глаз родных твоих
Уже поник и стих.
Ты чувствовал давно,
Но боль от нас скрывал.
Ты знал свой приговор,
А вид не подавал.
Как труден этот путь
Из жизни в смерть пешком?
Безжалостно и верно
Украдкою, тайком.
И нет на свете сил,
Чтоб ты мне дал совет.
И не остановить мерцания лампад у гроба.
Остался очень яркий,
Неизгладимый след:
Ты— Идол, Идеал, мой Бог, моя Основа.
Однажды навестить пришла
В предсмертный час
Погладила рукою,
Любовно в маковку шепча
Я чую приговор суровый…
И тикают часы, и песня — вопль рекой.
Стирает «ноты– дни» надменная «Ассоль»,
Что ждёт на небосводе,
Кровавый алый строй
Из «жизней-кораблей»,
Закончив с ними бой.
Теперь покой у ней,
У рыжей. Благодать!
И рядом те, кого хотела увидать!
В свой дом их завела,
Садила всех за стол: —
«Алкаш? Налей вина!
Бедняга? Деньги — зло!
Кому-то сорняки,
Кого-то в колыбель,
Куда ты странник шёл?» —
Укажет пальцем в дверь!
И всех гостей своих
Она положит спать...
— «Ну, хватит вам уже
Пороги мне топтать!».
Прикрикнет. Запоет
Укроет полотном,
Укутает в туман,
Что стережет тот дом.
Вселенская печаль
Покроет мир платком.
На черный муравейник
Похож мой отчий дом.
«Имея два крыла, была б я птица» —
Теперь я лишена, в народе говорится,
Ведь кто–то из родителей ушел
И часть моей души на небе хоронится.
Приду я в храм свечу одну зажгу
И стоя у иконы плачу.
О царствии души твоей прошу
Прощенья за грехи,
А как иначе?
Да не знать бы таких молитв,
Не молить бы так искренно Бога.
Зарыдать бы, по–волчьи взвыть,
Забывая людские тревоги.
А время вспять никак не повернуть,
На этот счет, быть может, дан ответ?
Попробуй уточнить.
Я вновь теряю нить…
Ответа я боюсь
Никак не уяснить!
Что видит Бог и как его узнать?
Я задаю, извечный сей, вопрос.
Неужто он решает наперёд
Кому как жить, и кто когда умрёт?
Его нельзя увидеть, осязать!
Не можем прикоснуться мы, едва ли!
Не запаха учуять, не понять,
Что нитку спрясть из прутьев стали.
А ветер? Видите его?
Он в чём? В поступках, запахах, словах?
В шептании листвы, когда вишнёвый сад
Танцует, как невеста в белых снах?
Снимая белоснежный свой наряд,
Краснеет от стыда. Что ветер сделал?
Плодоносящий маковый обряд,
Примерит целомудренная дева.
Так, где же ветер, он–то тут при чем?
Сотворено так свыше мирозданье,
Что цвету древ вином стать суждено,
Мы с детства знаем — это догма. Данность!
А в том, что нет у ветра рук,
Его касания легки,
Он тонок, легок словно пух,
На это друже не смотри!
Он, иногда, по настроенью
Деревья вырвет из земли
Стрирает города и сёла.
И глыбы скал безжалостно отешет.
Он сушит реки, топит корабли,
Его забавы самого лишь тешат.
Так не сравнится с ветром
Божье ремесло.
Его масштаб глобален и велик,
А помысел–урок настоль жесток —
Сквозь это человечество
Заплатит за порок —
Что матерь сына хоронИт.
И к небесам взмывает материнский крик…
Ах, какой судьбоносный рок!
(Мне невежество пусть простят).
И отцу нестерпимый срок
Длиною в жизнь, как тропа в закат.
И пред ними дорога из слёз
Каждый миг, каждый день, каждый год.
Они помнят, как сын их рос…
Как с собой счастья призрак унёс
И одна им теперь дорога —
Тень отрады внутри ограды,
Охраняя могильный оплот.
Помню запах обилия роз,
Под лихой поминальный звон,
Укрывающих комья земли в мороз.
Гулкий отзвук криков ворон.
Прорвало внезапно небо.
Стало сеять на землю пеплом
И боролась весна с зимою,
Чтоб тебя убаюкать навечно.
Стал безжалостен снег, молчалив
И совсем безразличен к людям.
Я сожму желваки, зарыдаю в крик.
Если б знал он, как ты нам нужен!
Снег бы тут же метелью стал,
Закружил, засвистел, заиграл,
Он бы на ноги мертвых поднял,
Им, даруя сердец кристалл.
А теперь, когда снег идёт,
Тихо в парке сажусь на скамью
И все думаю о былом,
Глаз от неба не отведу.
Хлопья тихо коснуться щеки,
Словно белые мотыльки,
Молчаливо летят с небес,
Укрывая собою лес.
Вы заметьте скорее, потом,
Как уютно бывает под снегом,
Как защемит сердце тайком,
В этой тихой пустыне беглой.
А что если снежинки полёт —
Это тихий привет от них,
А в молчании есть слова —
Только голос их слишком тих.
Дней, событий не соберёшь,
В один стих жизнь свою не поместишь,
Я хотела сказать о больном
И сказала. Чуть–чуть стало легче.
Говорить о потерях страшно,
А о радостях враз забываешь,
Хоть и лечат, скажут, годами...
Не меня! Я давно проверяю.
Лишь больнее утрата давит,
Много лет в ночь одну проживаешь.
Все лежишь, будто в сердце камень.
Давит так, не заснуть. Вспоминаешь….
Мысль одна, как противная муха,
До безумия приставучая: —
«Человеки должны быть везучие,
И здоровые, прямо могучие!»
Как атланты держащие небо,
Им не знать бы тяжести холод,
Но всесильны они, должно быть
И не знают счастия голод!
Пусть все люди будут счастливые,
Пусть одетые будут и сытые,
Пусть лишь птицы парят над нивами,
У детей пусть будут родители.
У родителей счастливы дети,
Чтобы дети стали взрослыми...
Рыбаку счастье — полные сети.
Пусть у всех будут чистыми помыслы.
Пусть не будет на свете войн,
Пусть не будет обид и ссор,
Светит солнце на землю днём,
Пусть забудется слово мор.
Даже если болезни есть,
Только чтобы не мучили нас.
Вот сегодня на свете есть,
Завтра лишь не открыл глаз.
Чтобы счастье каждому в дом,
Чтобы всем хватило жён,
Чтобы всем хватило мужей
И дал Бог всем-всем-всем детей!
Чтобы старость была коротка,
Незаметна, как детский сон,
Чтобы каждый, кто ищет щенка,
Непременно его нашел.
Просто счастье — оно в простом,
Каждый день, каждый час, каждый миг.
Иногда ведь достаточно вверх
На секунду взглянуть, мир затих...
Каждый день — новый день, новый дом,
Новый мир, новый дождь, новый сон.
Каждый помысел — заново он,
Хоть и тысячи лет об одном.
У людей много разных мечт,
Кто–то хочет богатства и меч,
Кто–то жаждет побед,
Кто–то сладостных встреч,
Ну, куда б от желаний от этих убечь?
Это все от избытка чувств,
От излишеств и скуки мук,
Всё старается человек,
Всё бы больше и больше иметь!
Чтобы есть только то, что вкусней,
Чтоб побольше и посытней...
Так во всем не «постится» он,
И становится «жизнь —вагон».
Сквозь блаженную пелену,
Разбирает ли он, что к чему?
Что такое смиренье и мир?
Нам роднее смятенье и пир!
Что такое прощенье, добро?
Когда есть суматоха и зло!
Нам не жалко себя самих,
Нам не жалко детей своих,
Мы их топим в алчности, лжи,
Учим жить по законам толпы: —
«Если можешь украсть — укради!
Если видишь лежит — бери!
Если хочешь пробиться — дави!
Не жалей никого — осуди!
Каждый крутится, так как он смог.
Что досталось кому, чтоб сберег.
Не делись, не дари, не моли,
Всё свое сохрани, схорони.
Так живёт ведь из века в век
Он — простой земной человек.
Ну, а кто-то живет иным!
Он и беден порой, но мил!
Он радушен всегда и добр,
Он голодных бы всех накормил!
Он жалеет котенка, щенка,
Он не бросит его у крыльца.
Сердцем добрым он одарён!
В этом счастье своё видит он!
И я точно знаю, что там
В этом доме, всегда уют,
Что там счастье будет всегда,
Там любимых на завтрак ждут!
Там любая беда — не беда,
Это все болтовня, ерунда!
Где раскатистый детский смех —
Там ведь счастлив любой человек.
Мир соблазнов уж очень велик,
Но в сравненьи находим смысл.
Этот мир познаем через лик
Самых близких, друзей и родных.
Я ценю каждый прожитый миг,
Я любуюсь на каждый день.
На травинку, на гриб, на пень,
На дождинку и серую тень.
Красота есть во всем и во всех,
Нужно только украдкой смотреть.
Тихо воздухом мира дышать,
Ежечасно рождаясь на свет.
Да вернуть бы к жизни тех,
Кто в сердце так болит,
О ком и день, и ночь немыслимо забыть.
Кто там, кто тут, кто враг, кто друг.
Ах! Если б можно было их вернуть...